Открытая дверь

Гиссинг жил за городом, туда они и отправились. Дом профессора представлял собой отдельный особняк с довольно большим участком в Джанипер Грин. И Майк, и Аллан несколько раз бывали здесь на вечеринках и неофициальных приемах, во время которых профессор знакомил их с критиками, искусствоведами, преподавателями и художниками. Как-то один из гостей — известный авангардист — машинально разрисовал бессмысленными каракулями бумажную салфетку, которую Аллан перед уходом незаметно положил в карман. Сейчас Майк напомнил другу об этом случае, надеясь таким образом отвлечь его от тревожных мыслей.

— Никак не соберусь вставить ее в рамку, — отозвался Аллан. — Единственное, о чем я жалею, это о том, что не попросил парня поставить на салфетке свою подпись.

Они проехали еще мили полторы, когда Майк, осторожно выглянув в окно, увидел, что они близки к цели своего путешествия.

— Останови у обочины, — сказал он, и Аллан послушно притормозил. До дома профессора оставалось несколько сотен ярдов. От дороги, которая в последние годы превратилась в одну из основных пригородных трасс, особняк отделяла невысокая каменная стена. Когда-то поверх стены шла металлическая решетка, но ее разобрали еще в годы Второй мировой войны, чтобы переплавить на снаряды и пушки, — об этом Гиссинг как-то рассказывал обоим за рюмкой портвейна. «Все это, конечно, чушь собачья, — усмехнулся он. — Местные жители собрали несколько тонн металлического лома, а кончилось тем, что всю эту кучу железок сбросили в Ферт-оф-Форт. Ни на что путное они все равно не годились, зато люди считали, будто они делают что-то полезное для обороны страны».

Пока Майк осматривался, Аллан выключил зажигание и фары, потом протянул другу мобильник. Они с самого начала решили, что, если возле дома Гиссинга будет телефон-автомат, они воспользуются им, но ничего такого Майк поблизости не увидел. Сейчас он поглубже вдохнул воздух и набрал номер.

— Мне кажется, кто-то пытается взломать заднюю дверь моего соседа! — быстро проговорил он, когда ему ответили. — Я слышал звон разбитого стекла. Мой сосед уже старик, он живет один, и я очень волнуюсь. Пожалуйста, пришлите машину…

Он продиктовал адрес Гиссинга и дал отбой.

— Ну вот, теперь будем ждать, — сказал он, возвращая телефон Аллану.

— Твой голос наверняка записали на пленку, — заметил тот.

— Наплевать, — отозвался Майк.

— Голос Уэсти они записали, — сказал Аллан. — Рэнсом давал ее мне прослушать. И еще он сказал, что полицейские эксперты могут по звуку двигателя определить марку машины.

— Рэнсом — мешок дерьма! — возразил Майк, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно увереннее, хотя на самом деле никакой уверенности он не чувствовал. Его-то голос Рэнсом знал и, наверное, смог бы опознать его на записи даже без помощи экспертов. Так же, как и голос Аллана, впрочем… Вот почему Майк решил, что по большому счету не имеет значения, кто из них будет звонить в полицию.

Теперь уже мало что имело значение.

Как видно, сегодняшняя ночь для полиции Лотиана и Пограничного края выдалась спокойной, поскольку патрульная машина подъехала меньше чем через пять минут. Отсветы голубых проблесковых маячков, мечущихся по стенам домов и кронам деревьев Майк и Аллан заметили еще издалека. Огни, впрочем, погасли еще до того, как машина остановилась. Сирену полицейские тоже не включали: то ли боялись спугнуть предполагаемых грабителей, то ли не хотели разбудить спящих соседей, и Майк подумал, что подобная галантность возможна, наверное, только в Эдинбурге.

Пригнувшись на сиденье, друзья смотрели, как полицейские вышли из машины. Патрульные были без фуражек, но в черных бронежилетах, надетых поверх белых рубашек с короткими рукавами. Один из них держал в руке электрический фонарик, бледный луч которого сразу уперся в стену дома профессора. Открыв калитку палисадника, полицейские двинулись к парадной двери, но Майк на них почти не смотрел, сосредоточившись на припаркованных перед домом автомобилях. Он все ждал, что один из них вот-вот включит двигатель и стремительно отъедет, но ничего так и не произошло.

— Кажется, чисто, — чуть слышно выдохнул Аллан, когда полицейские, потоптавшись на крыльце, двинулись в обход дома.

— О'кей, — так же шепотом отозвался Майк. — Трогай, только, ради бога, не спеши…

Аллан включил зажигание и фары и плавно тронул «ауди» с места. Не торопясь, словно выбирая место для парковки, они проехали мимо дома профессора. Майк, развернувшись на заднем сиденье, всматривался в темноту, где плясал луч фонаря, отбрасывавший причудливые тени на стену соседнего дома и гаража, которым Гиссинг не пользовался с тех пор, как перерос свое увлечение спортивными автомобилями.

— На углу развернись, — велел Майк.

— Да, большой бвана…

У перекрестка Аллан включил поворотник и, развернувшись в три приема, так же медленно поехал в обратном направлении. Полицейские уже вернулись к парадному крыльцу — один жал на кнопку звонка, другой пытался заглянуть в щель почтового ящика. Майк различил и потрескивание портативной рации.

— Никого нет, — сказал Аллан.