Открытая дверь

И снова такси, и раннее утро в неприветливом, но богатом городе, которому может быть и не надо вовсе просыпаться и снова начинать безумную охоту за успехом, за признанием, за славой, за фейерверком достижений, да и вообще тупую просто на самом деле борьбу за выживание под жестоко нагревающим асфальт солнцем, которая в сущности ничего не меняет и безразлична к тем, кто все же победил, но перестал быть человеком. Летят машины, ползут автобусы первые, легкая дымка висит, и она переводит взгляд на два пакета в его руках, которые он неуклюже прижимает к себе, потому что все деньги в рюкзак не влезли, и он теперь неловко себя чувствует с этой ношей. А она наоборот оживилась, и ей как будто все нипочем, хотя бы сейчас, пока они едут вдвоем на заднем сиденье. Пихнула игриво его локтем в бок, шепнула громко:

– Не спи! Проспишь свое счастье! – и затараторила дальше – Слушай, а ты ниче, ни это самое, не под прикрытием, ну просто я подумала щас, ну вдруг ты под прикрытием во всей этой ситуации и круто было бы, когда нас Виктор будет убивать, а ты такой выхватываешь ствол и типа мочишь его первым, и спецназ врывается, и типа замедленно так это все, ниче ты это самое, не мент, а че ну круто было бы, ну соглашайся!?

– Не, не мент…

– Да говори, не ссы, таксист не слышит, Бабиджон по-нашему не понимает нифига!

– Не мент я… Да перестань, ну че ты руки дергаешь?

– Я так. Ну, мне прикольно просто. Ну, блин, ну подыграй!

– Ты пьяная что ли?…

– Дурак… А ты, ваще, ну, мог бы быть крутым, просто ты такой это… ну, тя надо подучить там, накачать короче, все дела…

– Я тебе мячик что ли, накачивать меня!?

– Ты просто не брутал, а щас брутала надо, и разрулить, короче, так по четкому, быков всех раскидать, бабло на базу, и так далее…

– Бабло то есть…Мы, может, убежим вообще? А что это мысль кстати!

– Нельзя…

– Почему?

– Крысами типа станем…Мы обещали и вписались… Раньше надо было тумкать.

– Ты права. Но не права. Ладно. Проехали.

И снова дикие черно-стальные коридоры по которым топают на выход люди в дорогих пиджаках и с красными глазами, суетятся девчонки, как всегда бузит кто-то, который не доиграл и не допил, а молодой бык в черной футболке и с большими мышцами его выпроваживает, носится как ураган администратор зала, и еще одна бешеная ночь в подпольном казино нехотя и рвано движется к своему концу. Виктор встречает их у входа в свой кабинет и сразу приглашает внутрь, садится в кресло вальяжно, спрашивает:

– Ну что, сорока, принесла мне на хвосте проблем?

– Конечно, Вить, со всей ответственностью… – она плюхнулась напротив, водрузила на стол рюкзак -тут типа бабки и еще вон там в пакетах… а мы возьмем себе,ну, так немного, просто, знаешь… ну здесь прям проиграть хотя бы, а?

– Ну, ты ваще даешь, сорока… а тут реально много! Много, блин!… Че говоришь!? Да забирай себе, да хоть полпачки! – Виктор достал одну, начал вскрывать, но упаковка была на совесть, и он не доделав работу кинул денежный брикет ей. Она странно поймала его предплечьями и прижала к бедрам.

– Вить… типа не убивай нас… пожалуйста?

– Да ладно, че ты… перестань! Или ты думаешь, я за базар не отвечаю?

– Чет подобрел внезапно так… – пробормотал любовник издалека, от дивана.

– Тебя не спросили. Короче. Давай пакеты не стой. Отлично. Там щас буровят, ну ты знаешь, как всегда, пойду разруливать, а вы сидите тут, прям тут, и чтоб не лазили, вам щас нельзя, светанетесь, и все, под мост и в воду, но сначала будут пытать. Ладно. Короче. Я пошел.

Виктор встал и вместе с рюкзаком и пакетами вышел в сумрачный галдящий коридор. Она тоже поднялась, но поздно, когда Штоп уже скрылся, заголосила: «Вить, я с тобой пойду, Вить!», проковыляла два метра, подумала отстраненно, что во сне ее точно задушат, рухнула на диван и сразу же отключилась, прямо здесь в кабинете. Любовник стоял молча и наблюдал.

Она проснулась через много часов, а может быть минут, лежала с закрытыми глазами в странном полузабытьи и не понимала, где находится. Сначала думала что дома, но нет, там запахи другие, там все пропахло отцом, потом решила что на съемной, секунду подумала, нет, тоже нет, и вдруг разом обрушилась на ее уютную темноту под веками вся прошедшая дурная и преступная ночь. Но они же в безопасности!? Она с трудом открыла глаза и резко села. Это еще как сказать. Безопасность. В кабинете у Штопа их, конечно, вряд ли кто-то убьет. Никто не тронет. Кроме него самого, жестокого, наглого, хитрого и жадного бандита. Нельзя, вообще нельзя, ни одной даже миллисекунды нельзя думать, что он их друг. А где, кстати, партнер и напарник? Так вот же он сидит в ногах, с краю, наушники воткнул, а голову откинул назад на спинку дивана и похоже дрыхнет. Ну и что делать? Тихонько пихнула его ногой без туфли. А где они, кстати? Не увидела и двинула сильнее. Он вздрогнул, очухался, вытащил наушники и начал бессмысленно вертеть головой.

– Не на Луне не ссы, у Штопа в кабинете – сообщила она безразлично.

– Еще лучше. И что произошло?

– Ничего. Смотри, кстати брикет с баблом вон на полу валяется…

– Действительно… А Штоп не приходил пока мы дрыхли?