Открытая позиция. Роман с картинками

– Я был в Гонконге, ты же знаешь, – перебил его Марк. – Тот же Нью-Йорк, только втрое больше азиатов. И жутко тесно. Столько народу, что буквально нечем дышать. Сейчас многие повалили в Китай, но только что там делать? Не совсем понимаю.

– Пекин – древний город. Оттуда недалеко до Великой Китайской стены, – продолжал развивать китайскую тему Клайв.

Анна поняла, что пора проявлять инициативу.

– Марк, у вас отдых всегда связан с большими городами? Ведь люди чаще проводят отпуск в каком-нибудь тихом месте в Италии или во Франции. Там столько уютных красивых городков на побережье!

– Да, я фанат мегаполисов, – объяснил Марк. – Маленькие города наводят на меня тоску. Что поделать, но не один я такой. Все претензии к Рему и Ромулу.

– К кому? – не поняла Анна.

– К Рему и Ромулу. Это они основали Рим и тем самым подсадили человечество на городскую цивилизацию.

Какое-то время разговор еще покрутился вокруг Пекина и Гонконга, а затем соскользнул на Токио, но так ни к чему и не привел. Анна задумалась. Ей казалось, что собеседники ведут странную, лишь одним им понятную игру. Вместо того чтобы выбрать Мальдивы и перейти к беседе о каких-нибудь незначительных пустяках, эти двое морочат ей голову, вращают воображаемый глобус и тыкают беспорядочно в круглые точки городов. Чего они добиваются? Разговор напомнил ей интервью, которое она проходила в Лондонском муниципалитете. Накануне Стивен втолковал ей, что интервью у работодателя – это не столько проверка знаний и опыта, сколько тест на эмоциональную устойчивость. Особенно злостные рекрутеры бросают в лицо соискателю незаслуженные упреки и даже оскорбления – и все с целью выбить человека из колеи. Это верно, что работодателю нужны профессионалы и трудоголики, но в наш нагруженный стрессом век превыше всего ценятся специалисты со стальными нервами. Анна усвоила этот урок и успешно прошла собеседование, несмотря на то, что одна из рекрутеров, тонкогубая дама со впалыми щеками, открыто высказалась, что Анне ничего не светит, впрочем, как и остальным свежеиспеченным выпускникам колледжей – их головы чересчур полны идеалистического тумана. Урок Стивена Анна дополнила стратегией собственного изобретения. Ее находка заключалась в том, что гнев и раздражение нужно превращать во внутренний диалог, внешне оставаясь спокойной и приветливой. В особенности стратегия помогала в общении с однополыми коллегами, когда было бессмысленно полагаться на женские чары. В муниципалитете, где Анна проработала около полугода, основную часть коллектива составляли женщины. Приходилось все время держать себя в руках.

Марк взглянул на часы и предложил пойти в ресторан. Они отправились вдвоем, Клайв остался в холле. Анна обрадовалась – присутствие невзрачного враждебного секретаря портило впечатление от встречи. Правда, и Марк тут же ее разочаровал. Когда он встал с дивана, то оказался тощезадым и коротконогим, что плохо вязалось с развитым торсом и лицом крупной лепки. В нем было что-то от льва Бонифация из детского мультфильма. Чтобы как-то оправдать этот недостаток, она вспомнила, что Наполеон тоже был маленького роста, и, как известно, это не помешало ему поставить на колени полмира.

«Наполеон», – убеждала себя Анна, входя вслед за Марком в зал ресторана «Венский вальс».

Картины в массивных рамах, бело-золотые стулья с красным бархатом на подлокотниках, ювелирный блеск сервировки удачно обрамляли образ Наполеона. Марк выдвинул стул для Анны и переступил ножками тридцать девятого размера.

«Бонифаций», – прозвучало у Анны в голове.

Усевшись, Марк красивым жестом пригладил волосы и строго посмотрел в меню.

«Наполеон», – повторила Анна и тоже открыла меню. Марк сдавленно чихнул.

«Бонифаций», – снова пронеслось у нее в мозгу. Она стала внутренне сопротивляться насмешливому голосу. В результате в голове началась какая-то дурацкая чехарда. Персонажи перепутались, и в воображении выскакивал то странный Наполифаций, то непонятный Бонефон. Она никак не смогла сосредоточиться на чтении меню.

«Бонефон… Наполифаций… Бонефон… Наполифаций…»

Появился Клайв. Оказывается, он задержался в холле лишь для того, чтобы распорядиться насчет багажа Анны. Его появление странным образом положило конец наполеоно-бонифацийской войне.

За ужином пили красное вино и разговаривали о мужском теннисе. На прошедшем Уимблдоне Энди Маррей доказал, что у местных болельщиков есть надежда. Возможно, не за горами тот день, когда британцы смогут гордиться не только лучшим в мире теннисным стадионом, но и спортивной звездой собственного производства. Анна мало интересовалась спортом. Она ограничилась похвалой в адрес Рафаэля Надаля, на что мужчины дружно зафыркали. Им не нравилось, как Надаль перед каждой подачей поправляет застрявшие между ягодиц плавки.

– Это рекламный трюк, – защищала теннисиста Анна. – Зрители любят непосредственность.

– Нет-нет, это отвратительно, – протестовал Марк.

Клайв неожиданно согласился с Анной.

– Маленькая слабость украшает большого чемпиона, – сказал он.