Открытие алмазного пути

За это время нас навестило много старых друзей из "крутых лет" в Копенгагене, и благословение Кармапы ошеломило их. Хотя не многим удалось произвести большие изменения в своей жизни и люди предпочитали обильные посвящения медитацион-ной практике, всё-таки они, несомненно, получили пользу. Глубоко внутри их умов пробудилось трогательное доверие, и это позволило Буддам окружать их весьма заметной защитой.

В долине вокруг Сваямбху царило возбуждение. Люди прибывали из многих стран, и Кармапа выслушивал их, наставлял, благословлял, исцелял и помогал им днём и ночью. Всегда случалось так, что ему непременно нужно было куда-то пойти или сделать что-то, чего хотели люди, и мы никогда не слышали, чтобы он сказал "нет" или спросил: "А как же я?".

Из множества церемоний очень популярными у западных людей были "пуджи" - особенно те, где призываются защитники. В пуджах как вспомогательное средство для медитации используется музыка, и вибрация инструментов иногда столь глубока, что всё вокруг будто раскачивается. Звуки больших барабанов и ритмичное пение влияют на сердцебиение и овладевают сознанием. Обычно монахи сидят двумя рядами лицом друг к другу с рожками, трубами, инструментами вроде гобоя, маленькими и большими барабанами и различного рода колокольцами. Играя на инструментах, они в унисон декламируют тексты, лежащие перед ними на небольших столиках. Тихие пассажи декламации часто прерывались громким барабанным боем, звоном колокольцев и игрой на рожках. Голоса монахов и лам звучали будто из другого мира. Часто восприятие становилось расплывчатым, и было уже непонятно, откуда приходят звуки.

В конце ряда, на тронах в форме коробок сидели Кармапа и разные воплощенцы, в жёлтом одеянии поверх красного. К нашему немалому удивлению, держались они совсем не скованно и не церемонно. Пока всё шло своим чередом, они болтали, шутили и смеялись, посматривали вокруг, зевали, - но вот наступало время, когда все они становились очень сосредоточенными. А потом расслаблялись опять.

Едва выдавалась возможность, мы вели друзей на эти пуджи. При погружении в звук сами собой распускались узлы ума. Вспоминалось давно прошедшее, чувства возникали и рассеивались в такт с рёвом длинных рогов. Хотя мы и не ведали, что такое благословение, посвящение, декламация и так далее, нас привлекала цельность и энергия, которая на деле ощущалась.

Некоторые мантры, являющиеся важной частью этих декламаций, мы уже знали. Чаще всего мы произносили мантру КАР-МАПА ЧЕННО, которую дал нам сам Кармапа. Она имеет очень широкий спектр действия и означает: "Активность всех Будд, работай через меня". Мы чувствовали, что она объединяет нас с Кар-мапой, делает полезными для других и быстро приводит желания к исполнению. Мы также использовали мантру, данную нам Буддой Лаксими от Лопён Чечу Ринпоче (мы её твердили ещё в тюрьме), и, конечно, знаменитую ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНТ, которую тибетцы произносят главным образом для блага других существ. На внешнем уровне этот "царь мантр" является призыванием бод-хисаттвы Любящие Глаза (Ченрезиг или Авалокитешвара), соединённого сочувствия всех Будд, в то время как шесть слогов превращают шесть мешающих чувств в мудрость (привязанность и жадность имеют здесь одну и ту же природу):

Ом преобразует гордыню и самомнение; Ма - ревность и зависть; Ни - привязанность и эгоистические желания; Пе - неведение и запутанность; Me - жадность и алчность; Хунг - ненависть и злость.

Воздействие мантр подтверждало их хорошую репутацию. Подобно пуджам, они прекращали внутреннюю болтовню и приносили истинный покой.

В общем, почти все методы, с которыми мы встречались, получая при этом минимум объяснений, были полезны и привлекательны и являли собой здравый смысл. Но один фактор никак не вписывался в общую картину: часто призываемый Махакала. Это имя всегда звучало, когда энергия была наиболее сильна, и я знал, что это имя иссиня-чёрной мощной формы, изображаемой на тибетских свитках и в виде статуй, либо в одиночестве, либо в союзе, и окружённой языками пламени. С тремя налитыми кровью глазами, клыкастый, в двух, четырёх или шести руках держащий оружие, облачённый в тигриную и слоновью шкуры и украшенный ожерельем из отрубленных человеческих голов, он обладает столькими признаками силы и свирепости, что его просто нельзя не заметить.