Открытие Антарктиды

В 2 часа пополудни я поехал на берег с лейтенантами Лазаревым и Торсоном и художником Михайловым; приблизившись к острым камням, о которые бурун с шумом разбивался, прохода за оными мы не видали, доколе лейтенант Лесков с берега нам не указал, где должно идти между камнями. Мы пристали к берегу у самых шалашей. Гребные суда были совершенно в безопасности: камни защищали их от буруна.

Начальствующий над промышленниками нас встретил и повел в свой шалаш или избу, которой длина двадцать, ширина десять футов, внутри обтянута шкурами морских зверей, снаружи покрыта травой, на острове растущей; в одном конце был небольшой очаг и лампа, в коих беспрерывно держали огонь. На очаге, за неимением дров и угля, горел кусок сала морского зверя, а в лампе – истопленный его жир; подле очага стояла кровать; в другой половине шалаша лежали съестные припасы; внутри от копоти было так черно и мрачно, что мерцающий огонь лампы и скважина, обтянутая пузырем, мало освещали внутренность хижины, и, доколе мы не могли осмотреться, нас водили за руки; жилища других промышленников были лучше.

Начальник рассказывал нам, что ввечеру накануне чувствовали два сильных удара землетрясения. Он уже шесть лет безвыходно на острове Маккуори занимается промыслом вытапливания жира из морских слонов; других же морских зверей нет на сем острове, который еще недавно служил местом для промышленности большей части порт-джексонского купечества.

Изобилие морских котиков было причиной, что многие суда немедленно отправились из Нового Южного Уэльса для промысла их шкур, коих требовали в Англию так много, что цена хорошей шкурки котика возвысилась до одной гинеи; но неограниченная алчность в короткое время всех котиков истребила.

Ныне на острове Маккуори промышляют только одним жиром морских слонов. Убив спящего зверя, обрезают ножами жир, кладут в котлы, поставленные на камнях так, чтоб было довольно места снизу для огня, который разводят посредством нескольких кусков того же жира, и переливают оный в бочки. Часть расходится в Новом Южном Уэльсе, а остальную отправляют в Англию и получают выгодную цену.

Промышленников на острове в сие время было два отряда: один состоял из тринадцати, другой из двадцати семи человек. Образ жизни их здесь некоторым образом сноснее, нежели промышленников, которых мы видели в Южной Георгии; те и другие питаются теми же морскими птицами, ластами молодых морских слонов, яйцами пингвинов и других птиц; но здешние промышленники имеют, кроме лучшего климата, и ту выгоду, что на острове находят средство к предохранению от цинги.

Дикая капуста, так ими называемая, без сомнения спасительное средство от сей болезни, растет во множестве по всему острову; от прочей травы отличается темной своей зеленью; листья имеет широкие, выходящие горизонтально и окраенные городками[197]; поверхность сей капусты темная, а низ светло-зеленый; стебли длиной около фута и так же, как листья, мохнаты; цвет на среднем стебле белый, как у цветной капусты; большая часть корня, который толщиной два дюйма, лежит по земле, а на конец и тонкие отростки оного входят в землю; корень вкусом похож на капустную кочерыжку.

Промышленники оскабливают стебли и корень, разрезают мелко и варят в похлебке. Мы много набрали сей капусты и наквасили впрок для служителей, а для офицерского стола наделали из корня пикулей; из заквашенной варили вкусные щи и жалели, что не больше заготовили.

Лист сего растения рассматривали натуралисты Фишер и Эйхенвальд в С.-Петербурге и наименовали Gunnera, другой род растения назван ими Cryptostules; а о третьем, которым весь остров покрыт, они сказали: неопределяемая трава без цвета, но нам казалось обыкновенной травой, с той только разностью, что растет повыше, от сырости климата; бараны ели оную охотно.

Из четвероногих животных водятся на острове Маккуори дикие собаки и кошки, которые всегда кроются в густой траве на возвышенностях; завезены и оставлены европейцами и одичали. Таким образом, от лейтенанта Обернибесова со шлюпа «Мирный» осталась собака, и ежели ее не приласкают промышленники, конечно, присоединится к диким собакам.

Мы шли вдоль песчаного взморья, чтобы посмотреть морских слонов, которые по два и по три месяца лежат спокойно, не трогаясь с места. Нас провожал один из промышленников; он имел с собой орудие, которым бьют слонов; сие орудие длиной четыре с половиной фута, толщиной два дюйма, наружный конец шарообразен, четыре и пять дюймов в диаметре, окован железом и обит острошляпочными гвоздями. Когда мы приблизились к одному спокойно спящему слону, промышленник ударил его своим орудием по переносью. Тогда слон, отворив пасть, заревел громким и жалостным голосом и уже лишился силы пошевелиться; промышленник взял нож и сказал: «Жаль смотреть, как бедное животное страдает», – и ножом черкнул его с четырех сторон по шее; кровь полилась фонтанами, составляя круг, после чего слон еще раз тяжко вздохнул, и с тем кончилась жизнь его. Больших слонов, кроме сего удара, прокалывают еще копьем прямо в сердце, чтоб они оставались на месте.