ОТКРЫТИЕ БЫТИЯ

Предположим, а у нас есть на это все основания, что основные невротические нарушения в наши дни связаны с подавлением онтологического смысла – утратой ощущения своего бытия, вместе с сокращением до минимума сознавания и блокировкой выхода своего потенциала, проявление бытия. В этом случае мы играем на руку неврозу пациента, обучая его новым способам рассмотрения себя в качестве механизма. Это один из примеров того, как психотерапия может отражать фрагментарность культуры, структурируя невроз и не излечивая человека от него. Попытки помочь пациенту с сексуальной проблемой, объясняя ее. просто как механизм – это то же самое, что обучать фермера орошению, перекрывая плотиной течение.

И здесь возникают острые вопросы относительно характера "лечения" в психотерапии. "Лечение" невротических симптомов пациента не есть назначение терапевта, хотя это основная мотивация большинства людей, прибегающих к терапии. Тот факт, что именно такова их мотивация, отражает их проблему. Терапия затрагивает нечто более фундаментальное: она призвана помочь пациенту почувствовать, что он есть, почувствовать свое бытие. А всякое устранение симптомов, которое будет иметь место, должно быть неким побочным продуктом. Если основная идея "лечения", – стать приспособленным человеком, насколько это возможно, – то такая идея сама по себе является отрицанием Dasein, бытия этого конкретного пациента.

Эффекта от лечения, направленного на то, чтобы научиться приспосабливаться и соответствовать культуре, можно достичь, если основной акцент в терапии делать на технических аспектах: ведь центральной темой в культуре является постоянное планирование в жизни человека, осуществление контроля и управления собой. Тогда пациент принимает замкнутый мир, не испытывая при этом конфликтов, так как теперь его мир стал идентичным культуре. И поскольку тревога сопутствует свободе, то пациент, естественно, преодолевает свою тревогу; симптомы его заболевания устраняются, так как он отказывается от своих возможностей, вызывавших тревогу. Это – способ "излечения" посредством отказа от своего бытия, отказа от своего существования; человек добивается "излечения", сокращая и отчуждая свое существование.

В этом отношении психотерапевты, основной задачей которых является научить людей приспосабливаться к культуре, становятся посредниками культурного влияния; психотерапия при этом становится выражением фрагментарности нашей эпохи, а не служит преодолению этой фрагментарности. Как мы уже указывали выше, существуют точные исторические указания на то, что это происходит в разных психотерапевтических школах, и с точки зрения истории, вероятнее всего, этому будет продолжение. Безусловно, возникает вопрос, как далеко может зайти этот процесс – избавление от конфликта посредством отказа от своего бытия, процесс, не порождающий у отдельного человека и целых групп людей глубокого отчаяния или негодования. И это впоследствии найдет свое выражение в тенденциях к саморазрушению, так как история снова и снова провозглашает то, что рано или поздно потребность человека быть свободным все-таки проявится. Но сложность в нашей исторической ситуации заключается непосредственно в том, что сама культура берет за основу этот идеал технического приспособления и несет в себе множество различных способов притуплять наркозом отчаяние, идущее от использования себя в качестве машины. Разрушительные последствия этого будут еще очень долго давать о себе знать.

С другой стороны, может быть придано более глубокое и верное значение термину лечение: движение по направлению к осуществлению своего существования. Это движение может включать в себя в качестве побочного продукта устранение симптомов, что, очевидно, и есть желаемая цель терапии, даже если мы решительно утверждаем, что она не является главной ее целью. Важно то, что человек открывает свое бытие, Dasein.