Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира

В 1882 году благодаря огромным стараниям учителя начальной школы Франсуа-Адольфа Блонделя в маленькой нормандской деревне Раффето (с населением 650 человек) каждый ее житель знал, что он – часть не только деревни, края – «пеи» и провинции, но и великого государства, которое называется Франция. Уехав из своей родной деревушки возле Дьепа, господин Блондель упорно работал, чтобы получить специальность школьного преподавателя, и относился к своей работе с той серьезностью, как ожидала от него республика. Даже после принятия закона Гизо от 1833 года, по которому каждая коммуна с населением пятьсот или более человек обязана была иметь школу для мальчиков[64], многие сельские учителя по своему положению были лишь чуть выше слуг: учитель помогал священнику во время церковной службы, звонил в колокола, пел в хоре, а платили ему столько же, сколько поденщику, – иногда больше, если учитель умел читать и писать. После принятия закона школьных преподавателей стали обучать всерьез, платить им зарплату и обеспечивать их пенсией.

Господин Блондель был ярким примером учителя нового типа. Он уже получал бронзовые и серебряные медали за то, что бесплатно давал уроки взрослым местным жителям. Рядом со своей маленькой классной комнатой в ратуше он устроил муниципальный архив и укрепил Доску почета, на которой написал имена всех своих предшественников с 1668 года. (Как сотни деревень по всей Франции, деревня Раффето стала нанимать учителей, не дожидаясь для этого прихода демократии.) В классной комнате господина Блонделя тесные границы родного края словно раздвигались, открывая перед учениками выход в другое измерение: когда учащиеся поднимали глаза от своих деревянных парт к потолку, они видели нарисованные на нем яркие флаги других стран.

Однажды господин Блондель посмотрел на пустырь, который считался школьным садом, и придумал, как можно использовать его в педагогических целях. Он собрал несколько камней, кустов самшита, колышков для палаток и канатов и начал превращать этот сад в политическую карту Франции. В местной газете Le Progr`es de Bolbec он описал это так: «У меня был в распоряжении куст, который я посадил на месте Парижа. Я повесил на этом кусте наш национальный флаг… Другой флаг, из черного крепа, развевается над Эльзасом – Лотарингией, напоминая детям и прохожим об одной из величайших потерь, которые понесла наша Родина».

Он прочертил в земле палкой борозды, означавшие реки, и дополнил свой учебно-игровой ландшафт морем из красного песка и границами из самшита. После этого господин Блондель стал готовить свою армию детей-патриотов к будущей войне, в которой они однажды отомстят за Францию и вернут родине Эльзас – Лотарингию.

«Ученик становится рядом с Парижем, затем двигается вдоль Марны, проходит через Шалон в канал Марна – Рейн… Он разведывает местность в Нанси, пересекает новую границу и, миновав Сарребург и Страсбург, оказывается на Рейне. После этого ученик тем же путем возвращается в Париж».

Многие из этих учеников и их детей потом прошли этот путь до Страсбурга на самом деле. Тридцать имен из тех, напротив которых господин Блондель каждое утро ставил метку в классном журнале, позже были написаны на памятнике, который жители Раффето поставили землякам, погибшим в Первой мировой войне.

Дети, которые маршировали по школьному саду в Раффето, росли в республике, которая использовала военное поражение предыдущего режима в 1870 году как возможность внушить своим гражданам любовь к родине. «Потерянные провинции» и «потерянные го рода» Эльзаса и Лотарингии были отсеченными частями страны, отсутствие которых должно было вызвать у нового поколения жажду снова видеть свое государство целым. Как сказано в руководствах для учителей, которые составил Пьер Лавис (профессор Сорбонны и бывший наставник имперского принца), желание вернуть потерянное должно было «дать республике хороших граждан, хороших работников и хороших солдат». В новом республиканском катехизисе места Иисуса Христа, Девы Марии и Святого Духа заняли вождь галлов Верцингеториг, Жанна д’Арк, Тюрго, Вобан и другие персонажи, жившие достаточно давно, чтобы не вызывать споров. «Родина – это не ваша деревня или ваша провинция, – писал Лавис. – Это вся Франция. Родина подобна большой семье». От схожих проповедей, которые звучали в британских и немецких школах, национализм французских педагогов заметно отличался отсутствием акцента на победах и почти печальным то ном. «Поражения при Пуатье, Азенкуре, Ватерлоо и Седане – болезненные воспоминания для всех нас».