Открытие Индии

Многое в марксистском философском мировоззрении я мог принять без каких бы то ни было затруднений: его монизм, единство духа и материи, движение материи и диалектику непрерывного изменения, совершающегося как путем эволюции, так и скачками в результате действия и взаимодействия причины и следствия по формуле: тезис, антитезис, синтез. Однако полного удовлетворения оно мне не дало; не дало оно мне ответа и на вопросы, возникавшие в моем сознании, и почти незаметно для меня самого в мое сознание прокрадывались смутные идеалистические взгляды, приближавшиеся, пожалуй, к ве-дантийским. Не в различии духа и материи здесь было дело, скорее это касалось чего-то, что лежит за пределами мышления. Кроме того, здесь были еще этические вопросы. Я понимал, что моральный подход изменчив, что он зависит от развития мышления и культуры и определяется как бы духовным климатом эпохи. И все же в нем заключено нечто большее — определенные стремления, отличающиеся большим постоянством. Мне не нравился часто наблюдающийся в практике коммунистов и других разрыв между действием и этими основными стремлениями или принципами. В результате в моем сознании возникла путаница представлений, в которой я не мог разобраться. Моей общей тенденцией было не думать слишком много о тех вопросах, которые хотя и важны, но представляются неразрешимыми, а сосредоточить вместо этого свое внимание на проблемах жизни, чтобы понять эти более узкие и непосредственные проблемы и найти пути их разрешения. Что бы ни представляла собой первичная реальность и независимо от того, удастся ли нам когда-либо познать ее во всей полноте или хотя бы отчасти, несомненно, имеются широчайшие возможности для увеличения человеческих знаний, пусть даже в большей или меньшей степени субъективных, и для применения их к улучшению и совершенствованию условий человеческой жизни и организации общества.

Некоторые люди в прошлом — да еще и сегодня, хотя и в меньшей степени,— склонны были углубляться в поиски ответов на загадку вселенной. Это уводит их от личных и общественных проблем дня, и, когда они убеждаются в своей неспособности разрешить эту загадку, они отчаиваются, становятся пассивными, погрязают в мелочах или же обретают утешение в каком-нибудь догматическом вероучении. Социальные пороки, из которых большинство, несомненно, поддается устранению, приписываются первородному греху, низменности человеческой натуры, или общественного строя, или же, наконец,— в Индии — их объявляют неизбежным наследием предыдущих перерождений. В результате такие люди отказываются даже от попытки мыслить рационалистически и научно и находят себе убежище в иррационализме, суеверии, в неразумных и несправедливых социальных предрассудках и делах. Правда, даже рациональное и научное мышление не всегда позволяет нам продвинуться так далеко, как нам бы того хотелось. Существует бесконечное количество всевозможных факторов и взаимосвязей, которые в различной степени влияют на события и определяют их. Охватить их все невозможно, но мы можем попытаться выявить важнейшие из действующих сил и путем наблюдения над внешней материальной реальностью, при помощи опыта и практики, через эксперименты и ошибки, нащупывать путь ко все более широкому знанию и истине.

Для этой цели и в указанных границах общий марксистский метод, более или менее отвечающий нынешнему состоянию науки, мог, как мне казалось, оказаться весьма полезным. Но даже при этом методе выводы, к которым он приводит, и интерпретация прошлых и настоящих событий далеко не всегда были ясны. Данный Марксом общий анализ общественного развития представляется замечательно правильным, и все же впоследствии произошли многочисленные события, не согласующиеся с его представлениями о ближайшем будущем. Ленин успешно развил положения марксистской теории в применении к некоторым из этих позднейших событий, но с тех пор произошли новые поразительные перемены — возникновение фашизма и нацизма со всем тем, что стояло за ними. Весьма быстрое развитие техники и осуществление на практике огромных достижений науки с удивительной быстротой меняют картину мира, вызывая к жизни новые проблемы.

Итак, признавая основные положения социалистической теории, я не задумывался над ее многочисленными внутренними противоречиями. Меня раздражали левые группировки в Индии, тратившие массу энергии на взаимные споры и обличения по поводу различных тонкостей учения, которые меня вовсе не интересовали. Жизнь слишком сложна, и в ней, насколько мы способны понимать ее при нынешнем уровне наших знаний, слишком много нелогичного, чтобы можно было втиснуть ее в рамки определенной доктрины.