Открытие Индии (сборник)

– «А мне мама, а мне мама целоваться не велит!»

– Ненавижу частушки.

– Это не частушка, а озорная народная песня.

– Народные тоже ненавижу, особенно озорные. Ой!

– Что? Ты чего хватаешься?

– Лёвка, я подержусь за тебя, ладно? Сам напугал этими зубами…

– Держись, конечно. Только ведь нет никого, видишь! Видишь?

– Не-а, не вижу.

– А почему?

– А я зажмурилась!

– Умная ты, Вика, аж завидно. Пусть меня едят, главное – не видеть кто, да?

– А что, уже собираются есть?

– Да нет, вообще-то… Кстати, можешь отожмуриться, арку мы уже прошли.

– Постой-ка, это что, и есть тот «шикарный ход», через который мы полезем?!

– Ну да.

– Вот эта противная щель с занозами?

– С занозами… Ещё не посадила, а уже ругаешься. Я здесь много раз пролезал, ни царапины! Давай первая!

– Почему это я первая? Хочешь взглянуть, какого у меня цвета трусики, негодный шалунишка?

– Бе-бе-бе… А не надо было юбку одевать! Я же предупреждал, чтобы в штанах…

– Не одевать, а надевать, это во-первых! А во-вторых, ненавижу штаны.

– А как же народные песни?

– Причем здесь они?

– Ну, ты ведь, вроде, их ненавидишь.

– Ненависть – не любовь. По-настоящему любить можно что-то одно, а ненавидеть многое!

– Во завернула. Вика, ты прям философ. Запиши мне текст на бумажке.

– Обойдешься. Лезь первый.

– Да я-то могу… Но как ты тут одна, когда со спины может подкрасться ТОТ, КТО ПРЯТАЛСЯ В АРКЕ…

– Опять начинаешь! Ты же обещал, что перестанешь пугать. Я вот сейчас возьму, да не пойду вообще. Ладно, уговорил. Только, чур, отвернись. Отвернись, говорю!

– …Обычные белые трусики, ничего особенного.

– Гм. Я думала, ты все-таки подсмотришь. Извини.

– А почему ты думаешь, что я не…

– Потому что они в полосочку!

– Ох, Вика, и провокаторша ты!

– Подумать только, какие ты слова знаешь.

– Я много чего знаю. Например, про то, как Димка Руденко к тебе через балкон лазил. Что молчишь?

– Потому что оправдываться – значит унижать собственное достоинство, это во-первых! А во-вторых, не твоё дело. Ты куда это смотришь? Эй, Лёвка, эй!

– А? А-а… не обращай внимания. Дело, конечно, не моё. Только Димка известный бабник. Он тебя живо плохому научит.

– Да-да, очень остроумно. Куда ты всё-таки смотрел? У тебя такое лицо было…

– Я же обещал больше не пугать.

– Ага, только между прочим, вот эта фраза – самое страшное. Дай-ка я тебя опять под руку возьму.

– Бери, конечно. Вик… знаешь… я ведь нарочно пугал. Чтобы ты за меня держалась. Знаешь, как здорово! Как будто я рыцарь, ты – моя прекрасная дама, и мы идём через жуткий колдовской лес, где водятся всякие мантикоры и даже один дракон. А мы будто хотим поймать единорога. На живца, то есть на тебя. Чего смеёшься?

– Да так. Глупый ты. Единорогов выдумал. В четырнадцать-то лет.

– Это тебе четырнадцать, а мне пока тринадцать, между прочим.

– Дамам о возрасте не напоминают. Эх, ты, Лёвка – наивная головка! Веди меня в свой надувной дворец, мой верный рыцарь.

– Нету дворца, Вика.

– Нету?

– Конечно. Подумай сама, кто оставит на ночь работающий компрессор?

– Зачем компрессор дворцу?

– Ну, он воздух постоянно накачивает. Я вообще-то не знаю, зачем он всё время работает. Можно ведь просто пипку заткнуть – воздух и не будет выходить. Так ведь?

– Пипку заткнуть… Я тебе сейчас самому пипку… Ты мне зубы не заговаривай. Зачем меня привел сюда, а, Лёвочка?

– Ясно зачем. Затем, зачем мальчики, которые не рыцари, девочек водят в ночной парк. ЧТОБЫ НАДРУГАТЬСЯ В ТЕМНОЙ АЛЛЕЕ! ХА-ХА-ХА! Демонически, нет?

– Кретинически. Пошли домой, демон очкастый.

– Не обзывайся. У меня ещё мысль появилась.

– Опять какая-нибудь дурацкая. Подожди, сейчас угадаю. По деревьям полазать, да? Как будто ты Тарзан, а я эта… Ну, как её?..

– Наташа Королёва, гы! Мимо ворот, крошка! Да ладно, чего ты куксишься, я ж в шутку. Типа, теперь я крутой мафиозник, а ты моя шикарная девочка. Ты же шикарная?

– Я-то да, а вот ты… Ладно, говори, что ещё собрался показывать?

– Ну, тут есть такая потешная шняга. Деревянными шарами кегли сбивать. «Дурацкий кегельбан». Его на ночь не убирают.

– «Ах, эти мальчики! Всё бы им чем-нибудь швыряться».

– Ты кого сейчас изобразила? Клавдию, что ли?

– Неужели похоже?

– Ещё как! Тебе точно надо в актрисы… Блин, да кто это там?..

– Где?

– Ага, теперь саечку за сремалочку! Ай, ай! Ну, ты и прекрасная дама, дерёшься как каратистка! Всё пришли. Я сейчас расставлю кегли, а ты бросай. За каждое попадание получишь чупа-чупс.

– Ненавижу чупа-чупсы. Лучше булочку с маком, какие твоя мама делает.

– Растолсте… Ладно, ладно. Что мне, булочек жалко для моей шикарной крошки? Вот готово. Кидай. Потом наоборот, ты расставишь, я побросаю.

– Издеваешься? Сейчас, сорвалась тебе расставлять.

– Ну, ладно, не хочешь как хочешь. Бросай вообще одна. Тогда дополнительное условие. За каждый промах – поцелуйчик. Эй, эй, не по мне кидай-то! Ай!

– Хи-хи-хи!

– Тебе смешно, а у меня синяк будет. На тебе мячик. Да смотри, целься лучше. Или хуже?.. Всё, всё, молчу! Огонь!

– Перестань болтать под руку. Й-яу! Тьфу ты.

– Ты не плюйся, будущей актрисе и прекрасной даме нехорошо плеваться. Давай научу. Та-ак, раз-мах-нулись… кидай!

– Есть! Ура! Чмок!