Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями

Вирусы по своей сути – просто генетический материал в маленьком кристаллическом «шприце». Они не могут размножаться сами; вместо этого они впрыскивают свои гены в клетку-носителя. Генетические шаблоны вируса перепрограммируют механизмы клетки, и они перестают вырабатывать белки, полезные ей самой, и вместо этого начинают делать составные части вируса. Эксперимент показал, что предварительное воздействие другого вируса каким-то образом нарушает этот хитрый план – словно мощная радиовышка, заглушающая более слабые радиопередатчики на той же частоте. Это явление назвали «интерференцией».

В сороковых и пятидесятых годах поиск источника этой интерференции был самым интригующим сюжетом во всей биологии и привлек целое поколение молодых ученых. Они надеялись, что если этот «интерферон» является похожей на гормон жидкостью, его можно будет использовать для борьбы с болезнями.

«Похожая на гормон жидкость» наконец была описана в 1957 году учеными Аликом Айзексом и Жаном Линденманном – они обнаружили ее в мембранах клеток кур, которых заразили вирусом гриппа²⁹. Получившийся прозрачный, мощный сироп оказался ранее неизвестным типом белка – одним из трех крупных классов цитокинов, которые вырабатываются клетками животных в ответ на атаку вирусов и в некоторых случаях появление опухоли.

В различных клетках самых опасных животных по необъяснимой причине воздействие одного слабого и неопасного вируса мешало другому смертельному вирусу заразить эти клетки.

Интерфероны (IFN) стали первыми, но не последними цитокинами, которые представляли или, можно даже сказать, превозносили как потенциальную «волшебную пулю» в войне с болезнями, в том числе раком³⁰. Первые партии размером с пипетку тщательно выжимали из лейкоцитов, полученных на центрифуге из крови, полученной от Финского банка крови, и процеженных через все более частые фарфоровые фильтры. Процесс был очень грязным, но полученное вещество в течение какого-то времени было самым дорогим товаром на планете.

Все изменилось после изобретения технологии рекомбинантной ДНК. К 1980 году ученые научились настолько хорошо манипулировать ДНК дрожжей, что те начали выдавать интерфероновые белки со скоростью пивоварни. Ученые наконец-то получили достаточные запасы, чтобы после почти четырех десятков лет шумихи проверить, насколько же хорошо интерферон действует на самом деле, и надежды были невероятными: журнал Time 31 марта 1980 года даже поместил на обложку заголовок «Пенициллин для рака».

IFN так и не смог оправдать этих невероятно раздутых надежд. Исследования дали хорошие научные данные, помогли получить новую биохимическую информацию³¹ и даже имели определенное практическое медицинское применение. Но в конечном итоге лучше всего все запомнили то, насколько же далек интерферон оказался от «пенициллина» на поприще борьбы со словом на букву Р. В конце концов новости в журнале Time утратили прежний воодушевленный тон, и открытие интерферона осталось лишь еще одним до обидного преждевременным криком «Эврика!» в нелегкой истории иммунотерапии.

Но в 1980 году этого разочарования еще никто не предвидел. Шум, поднявшийся вокруг интерферона, подпитывал спекулятивный бум для горстки биотехнологических компаний, которые могли синтезировать и производить ценное вещество, и эти компании вскоре стали искать другие редкие биохимические материалы для массового производства. И в то время не было ничего более редкого или потенциально важного и доходного, чем то вещество, в котором нуждались талантливые молодые постдокторанты в лаборатории Стива Розенберга: интерлейкин-2 (ИЛ-2).

* * *