Открытие себя

Близок «век биологии» — таково мнение ряда ответственных экспертов. Близок век, когда наука сможет, в том числе прямо, эффективно, широко вмешиваться в деятельность мозга (с меньшей эффективностью и не так широко она это осуществляет и сегодня при лечении психических заболеваний). В недалеком будущем могут появиться — совсем по роману! — средства превращения человека в «ангела», «робота» или «дьявола». За оценкой, как этим можно воспользоваться и надо ли пользоваться из самых благородных побуждений, я отсылаю к страницам книги. Там сказано, конечно, не все и не все бесспорно, но нужное там есть.

Такова «объективная логика эволюции»в одной из областей науки — от малого знания, что такое человек, мы идем к большему, а там уж недалека и возможность технического вмешательства в его природу. Вот почему важно заранее, четко, ясно, критически оценить возможные последствия, во всем разобраться, чтобы не быть захваченным течением, а управлять событиями в нужном нам направлении. Знания сами по себе не содержат ни добра, ни зла. Все преломляется в человеке и там распадается на спектр, который и окрашивает жизнь — в мрачный либо светлый оттенок. Все в наших руках, но сами эти руки должны быть мудрыми. Марксистское понимание перспектив, точная и гуманная оценка средств, высокая разумность поступков — только так можно одолеть крутые перевалы будущего.

Д. БИЛЕНКИН

Тупик

То, что выше неба, что ниже земли, то, что между ними обоими… то, что называют прошедшим, настоящим и будущим, — это вплетено в пространство.

Брихадараньяка Упанишада

Часть первая Один плюс один плюс один…

Глава первая

Не плыви по течению. Не плыви против течения. Плыви туда, куда тебе нужно.

К.Прутков—инженер.

Советы начинающему спортсмену

— Ну а мы—то здесь при чем? — спросил в трубку начальник следственного отдела Андрей Аполлонович Мельник, худощавый блондин с мускулистым лицом и пронзительно—веселым взглядом, от которого привлекаемым становилось не по себе. — Нет—нет, я понимаю, очень жаль, выдающийся человек помер… и прочее. Но имеется ли в этом печальном событии криминал? Все ведь, между прочим, помрем — одни раньше, другие позже, так, значат, это самое!

На другом конце провода горячо заговорили. Мельник кивал, досадливо играл мускулами щек и рта, посматривал на сотрудников, мирно работавших за столами. Дело происходило в ясное апрельское утро в южном городе Д.

— Может, отравление? — подал реплику Андрей Аполлонович. — Нет признаков отравления?.. Удушье? Тоже нет! Так что же, собственно, есть, товарищ Штерн? Простите, я буду ставить вопрос грубо: вы официально заявляете? Ах, нет просто полагаете, что дело здесь нечисто, так, значит! Умер он не просто так, поскольку просто взять и умереть у него не было достаточных оснований… (Следователь Нестор Кандыба негромко фыркнул в бумаги; Мельник погрозил ему взглядом.) Вот видите… а от нас желаете серьезных действий, так, значит, это самое! Ладно. Пришлем, ждите.

Он положил трубку, обвел взглядом подчиненных. Все сотрудники следственного отдела горпрокуратуры: старший следователь Канцеляров, через год уходящий на пенсию, инспектор ОБХСС Бакань, Нестор Кандыба и даже Стасик Коломиец, принятый полгода назад младшим следователем и сидевший у самой двери, — тотчас изобразили на лицах занятость и индифферентность.

Стасик Коломиец (двадцати семи лет, окончил юрфак ХГУ, холост, плечистый спортсмен среднего роста, имеет разряды по стрельбе и боксу, лицо свежее и широкоскулое, курнос, стрижется коротко… читатель, полагаю, догадался, что он будет играть главную роль в нашем повествовании), не поднимая головы, почуял, что пронзительный взгляд Мельника устремлен именно на него. «Меня пошлет, чтоб ему… — уныло подумал он. — В каждую дырку я ему затычка».

— Пан Стась, — не замедлил подтвердить его гипотезу Мельник, — это дело как раз для вас. Езжайте, пане, в Кипень. Меня известили, что скончался академик Тураев, директор Института теоретических проблем. Сегодня ночью. При неясных вроде бы обстоятельствах.

— А… в чем их неясность, обстоятельств—то? — отозвался Коломиец.