Читаем Открытие себя полностью

– А это мысль! – подхватывает тот, стремясь попасть в тон. Но замечает мое отчужденное молчание, киснет. – Я, наверное, помешал?


(Мы собрались вместе, думаю я, четыре основоположника, – хоть Нуль-вариант разворачивай. Только не выйдем отсюда к Нулю, к надвариантности, не то настроение, не тем заняты мысли – не повернуть их к такой проблеме. Лишь от одной ординарной к другой подобной, в пределах специальности.)

* * *

– Нет, ничуть. – Я беру у Кадмича журнал. – Попотчуй и их «сэндвичами Тиндаля», как меня давеча. Вот читайте.

Стриж и Кепкин склоняются над журналом. Оба помнят тюринский способ ступенчатой диффузии, быстро ухватывают суть заметки. Радий стоит как в воду опущенный.

– Да-а… – тянет Кепкин, глядя на него.

– На конференции демонстрировали микросхемы фирмы «Белл», сделанные способом Тиндаля, – говорит Сашка. – Хороши. Наши теперь будут перенимать. Ничего, – он возвращает журнал Тюрину, – главное, ты это сделал первый. Смог. И еще сможем, сделаем, возьмем свое!

(…Вот этого я и боюсь.)

– Между прочим, – говорю (хоть это не между прочим и совсем некстати), – этот тетрабромид бора, которым Тиндаль обрабатывал пластины кремния, коварная штука. При соединении с водой образует детонирующую смесь. Бац – и взрыв!

– Алеша, Тиндаль не применял тетрабромид бора, – мягко поправляет Кадмич. – Он применял соединения фосфора, алюминия и сурьмы, вот же написано.

– Ну, мог применять, у бора коэффициент диффузии ведь больше, – настаиваю я. У меня сейчас почти телесное ощущение, что я пру против потока материи, преодолеваю какую-то вязкую инерцию мира. – И ты мог, и вот он… – указываю на Сашку.

– А какой дурак станет поливать бромид бора водой, – Стриж поднимает плечи, – его же в вакууме напаривают.

Кепкин тоже пожимает плечами, удаляется в свою комнату: ему любая химия скучна.

– Мало ли что в жизни бывает, – гну я свое. – Его ведь в запаянных ампулах продают, этот бромид, сизо-коричневый порошок. Вздумалось, например, кому-то смыть с ампул наклейки… или, бывает, не те наклеят, нужно вместо них другие – а под струей воды ампула ударится о раковину. Разобьется – вот тебе и взрыв. Нужно быть осторожным. Вот.

Тюрин слушает вежливо, Сашка – со все возрастающим веселым изумлением, которое явно относится ко мне, а не к той информации. Ну и пусть, чем больше это похоже на спонтанную чепуху, тем крепче запомнится.

– Да что это с ним?! – Стриж трогает мой лоб, обращается к Тюрину: – Он здесь без меня не того… головой не падал?

Кадмич мягко улыбается, качает отрицательно головой и тоже уходит: ситуация не для него.

– Слушай, ты кидаться не будешь? – спрашивает Сашка. – А то и я уйду от греха.

– Да катись ты куда подальше! – расстроенно говорю я.

Я чувствую себя усталым, в депрессии. Слабенький я все-таки вариаисследователь, мелкач. Все норовлю какую ни есть выгоду извлечь из этого дела, пользу. Если и не самую пошлую: проснуться с пуком ассигнаций в руке – то хоть Сашку подстраховать. Прилежную Машеньку ради этого обидел, сам вот сейчас претерпел, а на поверку вполне и без того могло бы все обойтись с этими ампулами; случай, как и наши колебания, многовариантен.

И главное, ведь чувствую, что не для мелких здесь-сейчасных выгадываний дано мне это знание, не в том его сила, – а подняться на уровень его, быть исследователем без страха и упрека, побеждающим или погибающим, все равно, – не могу. Я и со страхом, и с упреком…

2

– Тебя точно через руки током ударило, – не успокаивается Стриж. – Иные места не захватило?

Я оскорбленно молчу.

– Ладно, – переходит он на другой тон, – вернемся к этому факту: что дальше-то было?

– После чего?

– После того, как сварочный импульс прошел через тебя.

– Ничего не было!

– Как ничего?.. Ты не понял, я не о последствиях: идея-то твоя правильная или нет? Что, не проверил до конца?.. Нет, вы посмотрите на него: обижать безответного Кадмича – это ты можешь, перебивать содержательный разговор горячечным эссе о бромиде бора – тоже, а вот довести опыт… Есть же резиновые перчатки!

Стрижевич склоняет голову к плечу и смотрит на меня с таким любованием, что я чувствую себя даже не просто дураком, а экспонатом с выставки дураков. Ценным экспонатом.

…А ведь и вправду дурак: как это я о перчатках забыл? (Не забыл, отшатнулся от опасности, за надвариантность свою испугался.) «В резиновых перчатках с микроматрицами не очень-то поработаешь», – хочу возразить для спасения лица. Но останавливаю себя: и это тоже сперва надо проверить.

– Уйди с глаз… эспериментатор! – завершает Стриж рассматривание.

Я сутуло направляюсь в свою комнату.


Эге! Комната та, да не та. Мой стол и стол Ник-Ника сдвинуты в стороны от окна, на их месте кульман с наколотым чертежом. Над ним склонился брюнет-крепыш с прекрасным цветом округлого лица и челкой надо лбом – Мишуня Полугоршков, ведущий конструктор проекта. Никакого проекта он не ведет, просто добыл ему Паша такую штатную должность на 170 рублей в месяц, на десятку больше, чем у исчезнувшего Толстоброва.

Перейти на страницу:

Все книги серии Савченко, Владимир. Сборники

Открытие себя
Открытие себя

Владимир Савченко – одна из главных фигур в отечественной фантастике второй половины XX века, во всяком случае в пятерку лучших он входит точно. Его роман «Открытие себя» удостоился выхода сольной книжкой в знаменитой молодогвардейской 25-томной «Библиотеке современной фантастики», куда попасть писателю было практически невозможно, если ты, конечно, не Иван Ефремов, братья Стругацкие или Роберт Шекли. И знаете, в чем секрет? В том, что Владимир Савченко более чем фантаст. Это человек, мерявший жизнь людей по меркам Вселенной и Вселенную – масштабами человека и человечества. Идея о бесконечности мира и единстве мира и человека, не новая в мировой мысли, в фантастике Владимира Савченко обогатилась дополнительными оттенками. Плюс современный, живой язык. Все это, вместе взятое, и есть тот благодатный магнит, притягивающий к книгам писателя новые поколения читателей.

Владимир Иванович Савченко

Фантастика / Научная Фантастика / Классика жанра
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже