— Но почему все-таки биология? — не выдержал я. — Почему не философия, не социология, не психология, не жизневедение, сиречь художественная литература? Ведь они тоже трактуют о человеке и человеческом обществе. Почему?
Он задумчиво посмотрел на меня.
— Ты в интуицию веришь?
— Ну, допустим.
— Вот моя интуиция мне твердит: если пренебречь биологическими исследованиями, мы упустим что-то очень важное. Я еще не знаю, что именно. Через год постараюсь объяснить.
— Но почему моя интуиция мне ничего такого не твердит?!
— А черт тебя знает, почему! — Он вздохнул с прежней выразительностью — к нему возвращалось хорошее настроение. — Может, ты просто тупой, как валенок…
— Ну да, конечно. А ты смышленый — вроде той собаки, которая все чувствует, но выразить не может!
Словом, поговорили.
Все понятно: ему надо набирать индивидуальную информацию, становиться самим собой. Приемлю также, что ему для этого надо быть не при мне, а где-то отдельно; по совести говоря, меня наше „двойное“ положение тоже стало тяготить. Но с этой биологией… здесь я его крупно не понял…»
Аспирант откинулся на стуле, потянулся. — И не мог понять, — сказал он. вслух. Он сам себя тогда еще не понимал.
Глава восьмая