Открытие сезона

Четырнадцать месяцев спустя у нас уже была Флора. Я просто взбесилась: это произошло благодаря беззаботности Дэвида. Я была подавлена всеми отрицательными сторонами беременности, и последние два месяца перед родами почти не разговаривала с ним от отчаяния. Но, несмотря ни на что, она родилась, и это тоже всем известная история, я даже горжусь ее общеизвестностью. Мы изменились. Теперь я вижу: мы просто изменились. Вопреки ожиданиям, я сильно привязалась к Флоре, и всякий раз при виде нее, меня наполняло чувство восторга и удивительного облегчения. То, чего я боялась больше всего в своей жизни, стало самой огромной радостью. Дэвид тоже был очень внимателен к ребенку, и, к нашему взаимному удивлению, на этой стадии отношений мы снова оказались в объятиях друг друга. И так продолжалось около трех лет, мы плыли по течению, удовлетворенные, с ощущением счастья и покоя; единственное, что было мной навсегда утрачено, это мой первоначальный благоговейный страх. Самое удивительное, что мы совсем не изменяли друг другу. Я не понимаю, почему Дэвид хранил мне верность: он говорил, что сбился со счета, скольких девушек уложил в постель до нашей женитьбы, и я верю ему, хотя эти заявления не производят на меня такого впечатления, как раньше. Но истинные причины, почему он не компенсировал себе мои периодические недомогания, остаются скрытыми. Я же не изменяла ему по совершенно очевидным мотивам: отсутствие времени и, кроме того, мне не удалось встретить человека, который бы мне понравился. Все очень просто. Да, никого, кроме Дэвида. И хотя я не чувствовала себя слишком ему обязанной, я и никому другому тоже не была ничем обязана.

Вот таково было положение вещей перед нашим отъездом в Хирфорд.

Глава третья

Однажды в феврале, вскоре после того спора, когда Дэвид пробил кулаком стену в спальне, он взял меня в Хирфорд, чтобы осмотреться. Как оказалось, это был мудрый шаг. Он арендовал машину на целый день: у нас не было своей. Мы могли позволить себе нанимать машины, не заботясь о плате, но купить собственную были не в состоянии – наш доход, как и у многих актеров, часто соседствовал с непомерными расходами. Этот арендованный автомобиль был милым и элегантным, его красные пластиковые сиденья были аккуратно обтянуты прозрачными целлофановыми чехлами, печка работала отменно, и я сидела в тепле и с благодушной улыбкой любовалась сельским пейзажем. Был солнечный холодный день, и Джо спал у меня на коленях. Флору мы оставили дома: ее укачивало в машине. Боюсь, она очень нервный ребенок.

Прошлой ночью я читала о Гаррике. Кажется, он родился в Хирфорде, как Кембл, миссис Сиддонс и Нелл Гуинн, хотя из всей четверки наибольший интерес для меня представлял именно Гаррик. В честь него даже назвали новый театр – театр Гаррика. Старый же, давно позабытый, носил имя Кембла. Мне понравилась эта идея с Гарриком: он представлялся мне счастливым человеком. Вот что сказал о нем Сэмюэль Джонсон: «Сэр, – сказал он Босвеллу (или кому-то еще), когда тот пожаловался на излишнюю веселость Гаррика, – человек, заставляющий всю нацию восхищаться собой каждый день, имеет причину для хорошего настроения». А когда он умер, Джонсон сказал, что померкла радость мира. Отличные высказывания и вполне заслуженные. Я также прочла о собственном фестивале Гаррика, проводимом в Стратфорде в честь двухсотлетия Шекспира, и ставшем настоящей катастрофой: Эйвон вышел из берегов и смыл все павильоны, столы с закусками и все остальное, за исключением зрителей и организаторов фестиваля. Интересно, не ожидается ли чего-нибудь подобного в этом году, благодаря усилиям Виндхэма Фаррара.

Мое первое впечатление от Хирфорда было вполне благоприятным. День клонился к вечеру. Мы ехали довольно долго, и я не знала, как далеко на запад мы еще будем продвигаться. Дэвид повез нас прямо по Броад-стрит и там, напротив собора, остановил машину. Джо сразу же проснулся, но я не обратила на это внимания, глядя во все глаза на огромные арки, розовые в угасающем свете. Вдоволь налюбовавшись, мы медленно двинулись по улице, и я заметила гаргулий на здании публичной библиотеки, и темные серо-зеленые колонны в коринфском стиле у входа в театр Кембла, и удивительную кованую колоннаду отеля «Зеленый дракон». Я была потрясена: вечернее освещение, сама широкая улица источали праздничный незнакомый аромат.

Потом мы увидели новый театр, оказавшийся очень близко, сразу за мостом через реку: это было слишком утонченно для моего вкуса, но здание красиво отражалось в воде, а архитектура не была полностью уничтожена. Дэвид пожелал войти внутрь и осмотреться, но я решила, что для ребенка слишком холодно на улице, и он пошел один. Я сидела в машине и ждала, глядя на плещущую под мостом воду; когда он вернулся, я сказала:

– Ну, нам остается только найти дом.

– Ты шутишь, – ответил Дэвид, касаясь моей щеки тыльной стороной руки. – Тебе понравилось только потому, что сегодня хорошая погода. Если бы шел дождь, ты снова завела бы речь о Лондоне. Верно?

– Естественно. Ты не понимаешь, в жизни всем правит случай.