Открытие Сибири

Существенно при этом, что в устье реки Белой, по данным Л. Крижевской, огонь применялся для раскалывания кварцита. «Кварцит, — пишет, она, — очень цепкая и; твердая порода, на раскалывание которой требуется больше физических усилий, чем на раскалывание кремня… Отдельные зерна кварцита имеют самые причудливые формы. Зазубрины по краям зерен обеспечивают между ними прочное сцепление…» То же самое можно сказать о структуре нефрита. Он имеет характерную «войлочную» структуру и поэтому почти не поддается обработке обычным способом раскалывания и ретуширования. Его можно лишь пилить либо шлифовать, а на первоначальном этапе обработки колоть огнем. Так и поступали искатели этого ценного камня в Яркенде.

Древние обитатели Улалинки, очевидно, расщепляли гальки кварцита тем же способом, при помощи огня. Камень сначала раскалывали, а затем бросали в воду. В результате такой операции он трескался на части.

Существенно при этом, что кварцитовые гальки на Улалинке имели специфическую структуру, близкую к слоистой. Поэтому гальки раскалывались соответственно естественной спайности именно на такие «лепешки» — половинки и на «ломти», о которых шла речь выше.

Увлеченные идеей, неожиданно пришедшей нам в голову, участники экспедиции разожгли костер. Нагрели на нем камень, извлеченный из того же Улалинского холма, и бросили в холодную как лед реку. Камень расщепился на «лепешки», какие мы выкапывали из траншеи.

Так Улалинский холм раскрыл секреты древнейших мастеров обработки камня. Они, эти первые мастера Алтая и Сибири, оказывается, были не только знакомы с огнем, не только согревались у костра, но и сумели обуздать силу огня, направить ее на изготовление орудий труда. Труд и ум человека — вот та могучая сила, которая торжествовала здесь на заре истории свою победу над слепыми силами природы, над стихией огня.

Печать своеобразия, выдумки и умелого использования возможностей, которые скрывались в диком камне, лежит здесь на всем наборе каменных инструментов. Например, нигде более мы не видели таких загадочных скребел с маленькими, но очень тщательно обработанными выступами и выемками. Нам неизвестны находки подобных орудий в других местах. Мы не знаем, как и для чего они употреблялись. Ясно одно: это собственное изобретение первобытных улалинцев и никого другого.

Когда же трудились безвестные мастера на Улалин-ском высоком холме, какой животный и растительный мир открывался с него в далекие времена?

Судя по примитивности техники обработки камня и по грубости самих орудий, они были изготовлены в подлинно первобытные времена, когда на земле еще жил хорошо известный каждому образованному человеку яванский питекантроп, обезьяночеловек прямоходящий, а также другие, близкие к нему по уровню развития наши предки. Такие, которых принято называть архантропами, В те отдаленнейшие времена на земле не было еще даже неандертальцев, палеантропов.

Естественно, что, когда произвели первые систематические раскопки на Улалинке и встал вопрос о древности столь необычных находок, одних археологических Наблюдений оказалось мало. Нужно было привлечь на помощь геологов. И столь же естественным образом мнения геологов в оценке условий этой находки и ее возраста разошлись.

Одни из них, ссылаясь на относительно небольшую высоту холма, высказали мнение, что стойбищу-каменоломне не более 40 тысяч лет. Другие же, напротив, дали Улалинке возраст в пределах среднего плейстоцена I или даже ранее, то есть около 300–400 тысяч лет и даже старше.

Наконец, специальный консилиум из ведущих геологов-четвертичников Сибирского отделения Академии наук СССР пришел к выводу, что находкам не менее 150–200 тысяч лет. Следовательно, можно было думать, что первобытные улалинцы жили скорее всего где-то в промежутке между двумя большими оледенениями, в межледниковое рисс-вюрмское время.

Историкам Сибири было от чего испытать волнение: самые ранние, известные до сих пор остатки человеческой деятельности в Сибири имели возраст не более 25 тысяч лет. Теперь же сроки обитаемости сибирской земли удлинены в 10 раз!

Сказанного достаточно, чтобы перевернуть старые представления о возрасте перволюдей, настоящих пионеров освоения отдаленнейшими нашими предками территории Северной Азии. Однако и этого мало.

Весной 1976 года в Омске торжественно отмечали столетний юбилей Западно-Сибирского отдела Русского географического общества. После лекции о новых открытиях в области сибирской археологии ко мне подошел уже не молодой, но энергичный человек с истинно джентльменскими манерами и отрекомендовался: профессор Рагозин из Тюменского университета.

Имя Л. Рагозина было мне ранее известно по его многочисленным крупным исследованиям, посвященным геологии Алтая. Профессор Рагозин работает на Алтае много лет и занимается изучением не только четвертичных, но и дочетвертичных отложений. Если взгляд геологов-четвертичников ограничен естественным образом ледниковой эпохой, то Л. Рагозина занимают больше отдаленные времена геологического прошлого Алтая.