Открытие великой реки Амазонок

В одном из селений, задобрив подарками его обитателей (были они будто бы «людоедами-карибами»), добыли еды на дорогу и вместительные глиняные кувшины для пресной воды. Судя по некоторым признакам, местные жители уже имели дело с европейцами, ибо путешественники увидели у них, к своему удивлению, «сапожное шило с острием и с рукояткой и ушком».

Выйти в море оказалось непросто. Мощная приливная волна и встречный ветер относили суда назад; якорей не было, а заменявшие их камни волочились по дну. Стараясь придерживаться левого берега, бригантины 26 августа перед рассветом вышли между двух островов (один из них был остров Марожо) в Атлантический океан и взяли курс на север, намереваясь добраться до одного из испанских поселений на островах или побережье в Карибском море.

Среди новоявленных мореплавателей не было моряков-профессионалов, не было на судах ни карт, ни компасов, ни других навигационных приборов. Однако погода благоприятствовала плаванию. Море было на диво спокойное, за все время не выпало ни единого дождя, и привыкшие к амазонским ливням путешественники приняли это за «особую милость божию». Днем шли в виду берегов (были они разорваны множеством речных устьев), а когда смеркалось, держались от них подальше, чтобы ненароком не разбиться о скалы.

В ночь с 29 на 30 августа, по-видимому где-то юго-восточнее острова Тринидад, бригантины в темноте потеряли друг друга. «Виктория» — большая из них, на которой шел Орельяна, была втянута одним из течений сквозь коварную Пасть Дракона (пролив Бокас-дель-Драгон) в бурлящий котел залива Пария. Только через семь суток («… во всю ту пору наши товарищи, — пишет Карвахаль, — не выпускали из рук весел») судно выбралось из «сего адова закоулка» и поплыло на запад вдоль северного побережья материка. Через два дня — 11 сентября 1542 года — Орельяна пристал к расположенному на острове Кубагуа (юго-западнее острова Маргарита) испанскому поселению Новый Кадис. В Новом Кадисе он застал малую бригантину «Сан-Педро», прибывшую туда двумя днями раньше, то есть 9 сентября. Так закончилось это необыкновенное путешествие, одно из наиболее выдающихся в истории Великих географических открытий.

Возвращение на Амазонку

В сентябре 1542 года Орельяна, Карвахаль, Сеговия и другие участники похода перебрались на остров Маргарита, где находились еще и в октябре (то ли за отсутствием судна, то ли из-за того, что некоторых из них подвергли допросу). В октябре Орельяна, Сеговия и еще кто-то на попутном судне отправляются в город Тринидад, лежащий на южном побережье острова Фернандина (Куба), и нанимают там корабль, чтобы плыть в Испанию. Карвахаль же и другие остаются на Маргарите (впоследствии Карвахаль тоже попадает на Тринидад). 22 ноября (в одном месте Овьедо называет это число, в другом — 20 декабря) Орельяна со спутниками прибывает в Санто-Доминго (Санто-Доминго (ныне столица Доминиканской республики) был заложен Колумбом в 1496 г. на берегу острова Эспаньола (Гаити). До открытия Мексики был центром управления Индиями и в дальнейшем сохранил значение важного торгового порта), откуда он отправляется в Европу.

В дальнейшем все свои помыслы и мечты Орельяна связал с Амазонкой. Прибыв в Испанию, он деятельно взялся за подготовку новой экспедиции. Орельяна выхлопотал себе королевскую капитуляцию — патент на право завоевания и колонизации открытой им страны — и был произведен в ее будущие правители. Однако в коронных канцеляриях в борьбе с чиновниками-казнокрадами Орельяна столкнулся с трудностям куда более серьезными, чем на Амазонке (об этом периоде его деятельности дают представление два последних документа настоящей публикации и комментарии к этим документам). Снаряжение экспедиции продвигалось медленно. Не хватало людей, воинского вооружения, провизии. Экспедиции грозил крах еще до выхода в море. И Орельяна пошел на риск: 11 мая 1545 года тайком, вопреки запрету королевских чиновников, его флотилия, состоявшая из четырех ветхих судов, покинула Санлукар-де-Баррамеду (Санлукар-де-Баррамеда — морской порт в устье Гвадалквивира) и взяла курс на Канарские острова… По словам Пабло де Торреса, коронного наблюдателя, которого Орельяна оставил на берегу, флотилия была «в таком запустении, точно ее французы или турки разграбили».