Открытие жизни за чертой: что говорят ушедшие о своем мире

После трех часов утра машина опустилась на воду, и в нее набралась вода. Азоры уже были в пределах видимости, и я различал какие-то скалы, но течение не позволяло добраться до них. Я утонул через двадцать минут после того, как оставил обломки самолета. Я потерял сознание, и быстро пришла смерть.

Эмили: Позже мне указали место, где самолет моего мужа врезался в воду; были уточнены его географическая долгота и широта относительно Азорских островов.

Хинчилиф: Матушка пережила шок, когда я упал на дерево.

Эмили: Это правда. Когда мужа сбили во Франции, его самолет упал на дерево.

Хинчилиф: Ты беспокоилась о страховке. Ждала, ждала, ждала. Но вскоре ты получишь хорошую новость.

Эмили: Замечание, что меня тревожили финансовые вопросы, было совершенно верным!

Ювени: Ваш муж говорит, что Вы знали, что он хочет сделать. Близился конец его карьеры, через некоторое время он был бы уже не способен летать, подводило зрение, и он хотел оставить это занятие, хотя в этом была вся его жизнь. Он часто говорил с Вами об этой своей последней задумке, и пошел на риск, чтобы улучшить свое финансовое положение.

Эмили: Снова верно.

Ювени: Я не могу назвать его по имени, но тут повсюду его подписи, я сейчас передам по буквам: ФИЛЧНИХ — вижу это в зеркале.

Эмипи: Наоборот, но все правильно.

Ювени (очень взволнованным голосом, передавая ощущения Хинчлифа): О Боже! а Боже! Это было ужасно! С часу до трех! Я не помнил ни о чем, только о жене и детях. Когда я наберусь сил, снова свяжусь с вами. Его последним сверхчеловеческим усилием была попытка добраться до берега.

Ювени (после долгой паузы, будто бы сам обращается к летчику): Скажи им, что смерти нет, только вечная жизнь. Жизнь здесь — это путешествие и смена одних условий на другие. Переход от неосознанного совершенства к осознанному.

Отложив в сторону стенографический блокнот и карандаш, Эмили откинулась в кресле, измученная физически и эмоционально, но вместе с тем испытывающая огромное воодушевление. С объективной точки зрения данный сеанс должен быть признан одним из наиболее точно задокументированных в истории спиритизма. Его значимость тем более велика, что его свидетелем был еще один человек — мисс Эрл. К тому же, Эмили составила его точную стенограмму.

Эмили, которая обещала самой себе сохранить холодный, трезвый рассудок и скептицизм, не могла оставаться равнодушной. От воспоминаний, связанных с ее любимым бесстрашным Уолтером, с их прекрасной любовью и привязанностью к детям, сжималось горло, и сердце переполняла тоска по милому спутнику жизни. Ее любимый рассказывал о последних трех часах своего пребывания на земле, когда он понимал, что спасения уже нет, — и она отчетливо ощутила охватившее его напряжение и отчаяние. Когда он говорил о своих последних двадцати минутах в воде — самолет уже разбился, — слезы текли по ее щекам, и она переживала его агонию вместе с ним.

С другой стороны, ее душа словно воспряла, она испьггьтала радость и надежду от того, что кто-то — и почти наверняка это действительно был ее муж — смог рассказать столько об их совместной жизни, о детях, о многих других вещах, столь личных, что только Уолтер мог о них знать. Это привело ее к единственно возможному вьводу, что где-то, кaким-то образом Уолтер продолжает жить.

Предположение, что госпожа Гаррет или Ювени попросту читали ее мысли и что это был пример телепатии, не могло объяснить описания фатального полета Хинчлифа со всеми техническим подробностями, которые мог знать только летчик-профессионал. Эмили чувствовала, что против таких доводов ее скептицизм бессилен. Все было так необычно. Она закрыла глаза и молилась той Высшей Силе, в которую всегда верила: «О, Боже милостливый, если бы это было правдой. Если бы оказалось, что Уолтер действительно жив!»