Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей

Бабка Алена стала переходить от одного к другому.

Все это еще бы ничего. И по ногам сыромятиной — тоже терпимо. Но какой-то леший приволок на дорогу, что шла окраинами к Туре, Семку Нефедова, парня вообще никудышного — рыхлого, вислогубого второгодника. Да это бог бы с ним — сиди он хоть десять лет в одном классе. Плохо то, что он появился теперь на дороге и долго оторопело глядел на пританцовывающих друзей. Потом исчез. А через десять минут рядом с ним уже стоял Мишка. Еще через десять минут возле них оказался Колька тетки Татьянин, потом Светка с Димкой и кучерявой Кравченко.

— Чего это вы?.. — неуверенно полюбопытствовал Мишка, когда Никита оказался близко от него, а бабка Алена дежурила возле Петьки, Никита метнул один быстрый взгляд в сторону бабки Алены, обронил:

— Да вот… Соревнуемся.

— На что?.. — заинтересовался настырный Мишка.

— Х-хы… — шевельнул разгоряченными губами Никита, не взглядывая на Мишку. Пот градом катил с его лица, и сохранить выражение невозмутимости было трудно.

— А если я выиграю? — опять неуверенно поинтересовался Мишка. Никита только плечом шевельнул: мол, куда тебе… А на самом деле это бабка Алена снова приближалась к нему, и вдаваться в разговоры нельзя было. Мишка постоял-постоял еще немного, потом азарт болельщика растревожил его, и он пристроился ходить рядом с бабкой Аленой. Попытался узнать у нее, как лучше: слева направо обегать куст или справа налево. Но бабка Алена таких тонкостей не знала и оставалась бесстрастной, как настоящий судья.

Часа через полтора, очумелые от скорости и напряжения, друзья с трудом распрямили спины.

— Все, бабушка Алена… — ласково заметил Никита.

— А я гляжу, — сказала бабка Алена, — заморятся не заморятся? Филипп-то, куды ему, — слабее…

— Д-да?.. — зачем-то переспросил Петька.

— Ну! Куды ему, — повторила бабка Алена и, тяжело нагибаясь к лопухам у обочины, добавила: — А я гляжу: заголодают не заголодают?

Петька посмотрел на Никиту. Но Никита глядел мимо — в какую-то одному ему известную точку у синего, в лесах, горизонта.

Бабка Алена достала из лопухов узелок с провизией и толстый запотевший чайник с водой.

— Яж кумекаю: заробятся мужики — надо полдневать… Сальце вот, луку маленько…

— Д-да? — опять некстати переспросил Петька, потом равнодушно заглянул в узелок, первым сердито приложился к чайнику, отдал его Никите, подумал и взял с разостланного платка самый большой кусок сала, еще подумал и взял средний по величине кусок хлеба, потом сел рядом с платком и стал сердито жевать.

— Ну, кто выиграл?.. — полюбопытствовал Мишка. Никита молча похрустел луковицей на зубах.

— Ты ж не выиграл…

Мишка оглядел их обоих, стараясь угадать, что такое опять осталось тайной для него. Петька ничего не понял в разговоре, но смолчал. Бабка Алена собрала тяпки.

— Мы отнесем, бабушка… — все еще с нотками ласковости в голосе заверил Никита. Но бабка Алена отмахнулась:

— Ладно уж… Чего… Надо и мне поработать…

Семка Нефедов тоже подошел к платку, Колька тетки Татьянин тоже, и все стали закусывать. Только Светка взяла очень маленький кусочек сала и разжевала его без хлеба.

Рагозинская шпана

Второе событие произошло у водопада. Петька с Никитой долго лежали на скале у самого обрыва и глядели вниз. Удивительная штука — вода. Кажется, течет она и течет — все время одинаковая. А станешь присматриваться — она без конца меняется в течении: то по-одному сверкнет прожилками, то по-другому, и чтобы повторилась — никогда не увидишь.

Они лежали на рагозинском берегу, так как скала здесь была самая высокая. В двух шагах от них дремала сонная от жары тайга.

Водопад гудел торжественно, важно. Клочья пены время от времени взмывали в воздух и, легкие, белые, медленно опускаясь, планировали к берегу.

Друзья переговорили обо всем: о затянувшемся молчании Товарища Председателя Горсовета, об исчезнувшем Проне, о Мишке, что продолжал упорно заигрывать с Владькой, о том, что Проня, возможно, давно упредил их глупым своим умом и разыскал исчезнувший камень, но об этом говорить не хотелось.

Некоторое время полежали молча. Потом Никита ушел в лес. Он приметил там будто бы присыпанную щебенкой яму — решил поковыряться…

Петька некоторое время лежал один. Но одному было скучно и жарко. Тогда решили сделать новую попытку обследовать дно омута, в котором, по рассказу бабки Алены, жил раньше сом. Темный в скалах омут давно привлекал друзей, но глубина безнадежно отталкивала. И не такие, как Петька, пробовали донырнуть до дна, где лежал теперь затонувший «Корсар», но только Федька косого дядьки Андрея, говорят, донырнул раз и вытащил на поверхность саблю. Правда это или нет, но сабля у Федьки была: кривая, ржавая, в зазубринах…

Петька чувствовал себя в отличной «ныряльной» форме и решил попытать счастья еще раз… На глубине, в омуте, рассказывали, есть течение, которое тянет вниз, и кто попал в него — не выберешься. Да ведь выбрался же Федька дядьки косого Андрея? Петька решительно разделся догола, чтобы даже трусы не мешали, и прямо с камня ухнул в глубину…