Открытки падали с неба

Я почувствовал мелкую дрожь во всем теле: Инна проектировала этот дом. «Так, успокойся, – я приводил себя в чувства, – да, проектировала, и да, больше ее там не будет».

– Надеюсь, новый дизайнер тебе понравится, – я примирительно улыбнулся, желая расстаться на хорошей ноте.

– Новый дизайнер? – Маша вопросительно посмотрела на меня. – А-а, я же рассказывала тебе, какую недотепу выбрал отец. Но, увы, он решил оставить ее же на авторский надзор. Эта курица сначала отказалась, а вчера подписала с отцом договор. Вот едем всей семьей смотреть ее проект на месте и выбирать бригаду строителей.

Маша бросила сухое «Выздоравливай» и вышла за дверь, громко цокая высокими каблуками.

Я побелел, ужас пробрался в самое нутро, вернулась дрожь, только на этот раз не мелкая, а судорожная, крупная. Меня залихорадило, в руках не стало сил, чтобы дотянуться до телефона и позвонить Инне. «Все хорошо, она же сказала, что никогда не будет с ним больше работать, это какая-то ошибка», – я старался успокоиться, но безуспешно. Меня накрыла сильнейшая паническая атака, я сполз на кровать и лег, не в силах восстановить дыхание и давление. Глаза, казалось, готовы были лопнуть вместе с мозгом. До кучи я начал вспоминать свой сон, где Машин отец забирает от меня Инну, грубо заталкивая ее хрупкое тельце в свою машину. Я застонал и трясущейся рукой дотянулся до кнопки вызова медсестры. Прибежала Алла.

– Даня, что такое?

– Плохо, – смог вымолвить я, дрожь не давала языку двигаться. Алла выбежала из палаты и через какое-то время вернулась, держа в руках небольшой шприц.

– Сейчас станет легче, – сказала она, а сама делала укол.

Я провалился в небытие. На периферии сознания Инна кричала: «Даня, он лжет, спасайся! Найди меня», потом я увидел, как она лежит на полу, и пена стекает из ее рта. Ее трясло, или трясло меня – кто мог знать. Когда я проснулся, рядом сидела мама, крепко держа меня за руку.

– Данечка, милый мой, – она испуганно смотрела на меня, – ты так стонал во сне. Что тебе такое снилось?

– Мам, – я судорожно осматривал палату, еще не до конца вырвавшись из когтей недоброго сна, – где Инна?

– Так еще рано, сынок, она после работы придет, – успокаивала меня мама.

Я потянулся к телефону и позвонил Инне. Она не ответила. Я стал набирать ей сообщение, под неотрывным встревоженным маминым взглядом.

«Инна, прошу, не езди сегодня к Павлу Олеговичу. Я умоляю тебя! Позвони мне скорее».

Я всматривался в телефон и ждал, что он вот-вот зазвонит. Но чуда не произошло, сообщение оставалось не прочитанным. Мама аккуратно забрала у меня телефон, видя, как сильно я в него вцепился.

– Сынок, мне Аллочка сказала, что дала тебе успокоительное сегодня. Что-то случилось?

– Нет, мам, все нормально, – я покачал головой. Мне не хотелось пугать маму, тем более, я сам еще не понимал, стоит ли переживать.

Было 16.37, значит, через два часа должна была прийти Инна и развеять мои страхи. Или усугубить. Но в любом случае я мог вывести ее на откровенный диалог и переубедить, если в этом была необходимость.

В 18.30 Инна так и не появилась в дверях моей палаты. Я как сумасшедший начал названивать ей, мама видела мою нарастающую панику, но так и не допыталась ее причин. Я писал и звонил, смотря на множащиеся непрочитанные сообщения и сменяющиеся минуты на часах телефона. Время посещения заканчивалось в 20.00. Без пяти восемь мама начала собираться, как бы ей ни хотелось оставлять меня в таком состоянии одного.

– Дань, не переживай, у Инны, наверное, дела появились срочные. А так бы она пришла и позвонила бы тебе, – мама нерешительно дотронулась до моей ледяной руки. – Она тебя так любит, это видно даже без слов.

Я кивнул и слегка улыбнулся. Мама вышла за дверь. На часах в телефоне высветилось 20.00. Инна не пришла.

Глава 21. Мученики

Ночь длилась бесконечно. До полуночи я тешил себя безутешной надеждой, что Инна появится в моей палате, договорившись с Аллой остаться до утра. Ее телефон не отвечал, а после, кажется, тысячного звонка, я услышал «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия» и перестал звонить. Я думал о самом худшем, что могло с ней случиться. Конечно, Машин отец – первое, что приходило на ум. «Она ему рассказала о том, что знает, и он сделал все, чтобы избавиться от нее. Чисто, аккуратно, без лишних подозрений», – моя фантазия уводила меня в сильнейшие приступы ужаса и паники. Около двух часов ночи я, не в силах больше мучиться, набрал Лёне – он знал Инну и как-то мог мне помочь.

– Дань, ты больной? – сонно сказал друг. – Ты в курсе, что уже глубокая ночь?

– Лёнь, – я сглотнул, в горле пересохло, а голос дрожал, – ты не мог бы позвонить Инне?