Открыто: Стихотворения

Помнишь, как это - солнце за кромкой леса, серые скалы, родинка у виска. Ветер смеется, прыгает, куролесит, ветер втыкает палки в мои колеса, красит коленки пятнышками песка.

Мне бы замерзнуть, сжаться, а я стекаю и извиняюсь, зная, что я права. Жизнь наконец осознала, кто я такая, жизнь поняла, куда я ее толкаю, и отобрала авторские права.

Помнишь ли эти дни, локотки в зеленке, дергала струны, снашивала колки. Физика на коленке - как на продленке, помнишь, ты называешь меня Аленкой, я огрызаюсь - Алька, и никаких.

Кажется, я жила на проспекте Славы, Мити или Володи, давным-давно. Как я дрожала - только не стать бы старой, как я тебя встречала возле состава, как мы лакали розовое вино.

Помнишь, как в марте мы открывали рамы, тусклые дни соскабливали со стен. Как я теряла зимние килограммы, точная съемка, яркие панорамы, помнишь, как я любила тебя - совсем.

Вот я сижу за стойкой ночного бара, тупо считаю трупики сиграет. Помнишь - а каждый вечер, как после бала, как я со всех страниц себя соскребала и оставляла рядом с тобой гореть.

Помнишь или не помнишь, а было сколько теплых ночей, невыдержанных утрат. Как мы с тобой валились в чужую койку, между симфоний, между дневных осколков и засыпали в позе «сестра и брат».

Как я ждала осеннего ледостава, как я в ночи молилась за наш союз…

Господи, кто бы понял, как я устала,
Господи, кто бы понял, как я боюсь.

* * *

Ты стони над ней, ты плачь по ночам над ней,
или что там еще умеешь - тебе видней,
а меня не слушай, я-то давно на дне,
вот уж сорок дней.

А она рыжа в кудрях, а она тонка,

а она открывает дверь тебе до звонка,
а он легка в кости и в руках мягка -
и нашла себе дурака.

Ты в обиду ее не даешь, ты вообще хорош,

ты пуд соли ешь, последний ломаешь грош,
ты ее защищай от бури и от порош,
а меня не трожь.

Вам-то в рай, вам нынче каждый дворец - сарай,

примеряй ее, придумывай, притирай,
ты в ее огне, в руках у нее сгорай,
а меня - сдирай.

Ты бросай плащи под ход ее колесниц,

ты пиши ей: «Только без меня не усни», т
ы мотайся по дорогам и падай ниц
от ее ресниц.

Вырезай меня, под горло, под корешок.

Закрывай на ключ, остатки сложи в мешок,
если был вопрос - то он навсегда решен,
а ответ смешон.

Ты иди себе, не смотри, как я здесь стою,

Ты, дурак, мою пригрел на груди змею,
думал, я хожу по струнке, всего боюсь,
а вот я смеюсь.

Так что ты ее люби, кувыркайся с ней,

езди в лес, ходи ботинками по весне,
обнимай ее, прижимайся еще тесней,
а со мной - не смей.

А она в такие верует чудеса,

пусть она запомнит все твои адреса,
у нее в глазах открытые небеса,
у меня - джинса.

Только ты ее не пусти, ты сжимай в горсти,

пусть она у тебя не плачет и не грустит,
а когда она устанет тебя пасти -
ты ее прости.

Пусть она тебя разденет, пусть оголит,

ведь она живет, внутри у нее болит,
пусть она тебя возрадует, окрылив,

для моих молитв.

* * *

А все эти наши проблемы, наши одьппки, наши черные горячие неудачи оттого, что мы хватаем жизнь за лодыжку, и сжимаем ее, и не знаем, что делать дальше. Как почти любимый - вдруг с губой искривленной неожиданно командует: «Марш в постель, мол». А она у нас воробышек, соколенок, голубая девочка с хрупкой нервной системой. Этот как в кино - вонючим дыша попкорном, по бедру ладошкой потною торопливо. А она-то что? Идет за тобой покорно и живет с тобой - бессмысленной, несчастливой. И она смирится, душу смешную вынет и останется красивым бессмертным телом, но когда она наконец-то к тебе привыкнет - ты поймешь, что ты давно ее расхотела.