Открыто

Конечно, вся эта статистика впечатляет, но чтобы по-настоящему понять, чем Школа высоких технологий (точнее, группа школ) отличается от большинства школ, нужно увидеть ее своими глазами. Я был там многократно, и ни разу мне не случалось пройти мимо какой-нибудь из школ, чтобы ученик или ученица не попросили меня взглянуть на его или ее работу. Если вы когда-нибудь бывали в школах, вы знаете, насколько это необычно. И слово «работа» здесь действительно означает работу. Там есть несколько стандартных классов, но в основном – мастерские и студии. Работы учеников выставлены повсюду, куда ни посмотришь, потому, что главный способ обучения в группе – это «проект».

Школы высоких технологий – возможно, один из важнейших примеров обучения, основанного на проектах (project-based learning, PBL). Если вы не слышали о PBL – оно часто (и, как правило, ошибочно) ассоциируется с распространенным обучением по отдельным «темам», популяризованным в 1970-е годы и впоследствии раскритикованным за попустительство, неразборчивость, неточность. В руках экспертов-практиков, в частности тех, кто преподает в школах высоких технологий, PBL – это то, чем большинство зарабатывает себе на хлеб: у нас есть запрос, клиент и несколько сложных задач, которые нужно решить, и мы находим совместное решение – и все это в строго ограниченное время.

Проекты учеников группы обычно реализуются вне школы – в местном сообществе: проект для Банка крови Сан-Диего с целью привлечь внимание к необходимости донорства крови; система штрих-кодирования ДНК, разработанная учениками, чтобы распознавать мясо охраняемых животных из Танзании, которым нелегально торгуют; исследование бухты Сан-Диего, которое заняло 10 лет и по итогам которого опубликовано несколько книг (предисловие к ним написала защитник природы Джейн Гудолл). Они строили сады; делали оригинальные исследовательские открытия… в общем, вы поняли. PBL можно было бы кратко назвать «обучением делом», однако при правильном подходе оно дает намного больше.

Понятно, что ученики Школ высоких технологий на экзаменах демонстрируют полное усвоение всех знаний, требуемых учебной программой. Но глубина их знаний – их способность (как выражается профессор Гай Клэкстон) «знать, что делать, когда не знаешь, что делать» – главная причина, по которой стольких выпускников принимают в университеты. В Школах высоких технологий обучение состоит в той работе, которую выполняют ученики, и именно работа имеет значение.

Теперь, надеюсь, вас уже не удивляет, что вовлеченность учеников не является следствием их хорошей успеваемости, а, скорее, причиной. Святой Грааль – в бизнесе или в образовании – это создание среды и организационных структур, которые обеспечивают вовлеченность. Я называю Школы высоких технологий одним из наиболее образовательных проектов в мире, потому что они представляют собой один из лучших примеров глобальной обучающей общины.

Ларри Розенсток убежден, что открытость общего интеллектуального пространства должна отражаться в физическом пространстве, где происходит обучение: «Неправильно изолировать детей от мира, в который они готовятся войти, повзрослев, – поэтому у нас множество детей проходят стажировки и добровольно трудятся на благо общества. Хочется, чтобы стены были настолько проницаемыми, насколько возможно».

Открытость архитектуры здания способствует интеграции, которая стимулирует интеллектуальную миссию этих школ: «Интеграция у нас происходит сразу на нескольких уровнях: мы объединяем учеников из разных слоев общества (в Школах высоких технологий нет разделения на потоки, и студентов распределяют по слепой лотерее почтовых индексов); мы объединяем „руки“ и „головы“ (нет отдельного профессионального обучения: технические навыки ценятся наравне с научным образованием); мы объединяем школу и сообщество».

Ключевая стратегия Ларри и его давнего друга и коллеги Роба Райордана («Императора строгости») состояла в разработке такого дизайн-процесса, в котором больше внимания уделялось тому, что запрещалось, чем тому, что разрешалось, чтобы создать взрослую ответственную культуру обучения. Соответственно, в конце уроков звонок не звенит; туалеты не делятся на преподавательские и ученические, а чтобы воспользоваться ими, не нужно спрашивать разрешения: «Часто бывает так, что в школах добавляются новые правила, но старые не отменяются. Так что там все меньше и меньше воздуха. И многие из этих правил на самом деле не нужны. Чем больше правил приходится соблюдать, тем больше правил вы можете обойти. В действительности у нас здесь только одно правило: поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы они поступали с тобой».