Открыто

Другой источник родительских тревог – количество времени, которое наши дети проводят в Интернете. Два крупнейших эксперта в данной области, Кэти Дэвидсон[154] и Шерри Теркл[155], недавно опубликовали противоречивые результаты тщательного анализа влияния технологий на желание и возможности детей общаться друг с другом. В этом и заключается дилемма, стоящая сегодня перед родителями: мы знаем, как важны технологии для будущего наших детей, но боимся побочных эффектов. Из-за этого мы беспокоимся, как бы они не проводили в Сети слишком много или слишком мало времени. Поскольку для этого нет никаких железных критериев, вы спокойно можете расслабиться – дети сами найдут ответ.

Впрочем, попросите их поделиться с вами своим опытом социального обучения – это даст вам представление о будущем, которое им предстоит, и может оказаться намного интереснее, чем то, что они делают в школе или в университете. Зайдите на сайты типа Elance или oDesk. Вы мгновенно оцените масштабы: в начале XX века мы боролись за работу с людьми из своего города, во второй его половине конкуренция сначала была региональной, затем национальной; сегодня она глобальная.

Если согласиться с моим анализом меняющегося рынка труда и угрожающей нам конкуренции со стороны быстро развивающихся стран, то сложно понять, что сказать и что посоветовать нашим детям. Глобальный аукцион знаний предполагает: найти работу им будет трудно. А потому они могут с тем же успехом придумать ее себе сами. На первый план выйдет предпринимательство, поскольку именно оно способствует процветанию инноваций.

Поэтому задумайтесь, что это означает для социальной и формальной обучающей среды вашего ребенка. Если вы выбираете школу только по ее экзаменационным результатам, подумайте: так ли это важно для интересов вашего ребенка? Улучшить результаты экзаменов – не велик секрет. Но поможет ли перманентное натаскивание на тесты их предпринимательскому будущему? Не лучше ли найти школу, которая позволит им определиться со своими предпочтениями и развить у себя навыки общения, совместной работы и творческого мышления, которые уже сейчас являются ключом к нашему общему будущему?

За долгие годы я участвовал в бесчисленных дискуссиях, где мы пытались найти силу, которая радикально изменит образовательную политику и заставит ее смотреть вперед, а не назад. Будут ли это учителя или руководители компаний? Я все больше склоняюсь к тому, что это будут родители. Родители – возможно, единственные люди, к которым прислушаются политики – из-за их избирательных прав. Им нужно заставить себя услышать и отвоевать позиции, утраченные в споре о том, что такое хорошая школа. Пока что язык, которым мы описываем наше обучение, сводится к буквам и цифрам.

Из многочисленных исследований рынка мы знаем, что, если остановить людей на улице и попросить их описать идеальную чашку кофе, все обычно отвечают одно и то же – стойкий вкус, черный, сильный аромат. А дома они неизменно варят слабый кофе и пьют его с молоком. С языком обучения дело обстоит так же, как с кофе.

Я убежден, что многие родители предпочли бы знать, что их дети уверены в себе, чувствуют себя успешными, способны к независимому мышлению и умеют задавать критические вопросы – то есть выбрали бы язык кофе с молоком. Вместо этого родители знают только язык черного кофе, потому что не слышат ничего другого. Дети нацелены на хорошие оценки? Им достаточно задают на дом? Какими были их последние 10 оценок?

Директивная образовательная политика типа «Ни одного отстающего ребенка» и «Общие базовые стандарты» в США, сводные таблицы успеваемости по школе в Великобритании и введение стандартизованных тестов и государственной учебной программы в Австралии могут создать впечатление, будто политики что-то делают в сфере образования. Однако пока что они обрывают разговоры с родителями о том, как должны учиться их дети, из-за одержимости цифрами. Не стоит ожидать, что политики осознают ошибочность своих подходов и это принесет изменения. Родителям придется взять инициативу в свои руки и заставить себя услышать.

Свеча, а не яблоко

Когда Руперт Мердок продал социальную сеть MySpace за 35 миллионов долларов – всего за шесть процентов того, что он за нее заплатил, – он пришел к выводу, что «провалился во всем, в чем только можно». Пользователи сайта – преимущественно музыканты и ансамбли, выкладывавшие туда свою музыку, чтобы получить более широкую аудиторию, – плохо отреагировали на появление в своем сообществе медиамагната. Почувствовав, что грядут неизбежные ограничения, поскольку Мердок будет преследовать собственную выгоду, они просто взяли и ушли. Это пример того, насколько сильными бывают принципы настоящего сообщества и как чувствительно оно может быть к чрезмерной эксплуатации. Лоуренс Лессиг, профессор Гарвардской школы права (Harvard Law School), нашел новый способ бороться с конфликтом между общим благом и собственной выгодой.