Открытое (ЛП)

И прежде чем она добралась до четырех, знакомый голос затопил ее разум.

Тебе кто-нибудь говорил, что ты начинаешь говорить как Силвени?

Софи вздохнула.

Привет, Киф.

— ГЛАВА ВОСЬМАЯ — КИФ

Итааааааааааак, подумал Киф, мысленно растягивая слово, думаю, это означает, что ты все еще разговариваешь со мной.

Забавно, передала Софи, я как раз собиралась сказать тебе то же самое.

Киф поморщился.

— Что случилось? — спросила Ро. — Мне нужно позвать Элвина?

Он покачал головой.

Ро наклонилась ближе.

— Тогда почему ты такой потный и нервный?

Киф пожал плечами.

Ро стиснула зубы.

— Если ты не начнешь говорить в ближайшее время, я свяжу тебя одеялами и использую для тренировки.

Он снова пожал плечами, заработав рычание, от которого задрожали стены.

Ты все еще там? передала Софи мягким, взволнованным тоном, который заставил Кифа представить, как она теребит ресницы.

Да, извини. Ро отвлекла меня.

Он ухмыльнулся своему телохранителю, когда сел и попытался поправить волосы… а затем хотел ударить себя, так как Софи не могла его видеть. И это было хорошо, что она не могла, потому что он не понимал, что его волосы могут изгибаться в разных направлениях одновременно.

Он также был почти уверен, что покалывание на щеке было вызвано большими красными складками подушки.

Он забрался под одеяло после того, как Декс ушел, и с тех пор лежал там, ворочаясь, ворочаясь, размахивая руками и вообще жалея себя.

В какой-то момент Элвин принес ему обед — то, что он называл космическим взрывом, со всеми видами странных разноцветных фруктов, разрезанных на звезды, луны, планеты и солнца. Сверху даже была посыпана блестящая серебряная пыль. На вкус еда была такой же восхитительной, как и на вид, но Киф смог проглотить лишь несколько кусочков, прежде чем его внутренности скрутило.

Итак… как у тебя дела? спросила Софи.

О… ты знаешь.

Он хотел сказать ей, что он великолепен, убедить ее, что все уже возвращается в нормальное русло.

Но тогда она, возможно, захочет навестить его.

Бывало и лучше, сказал он, откидываясь на подушку. Он натянул одеяло на голову, прежде чем добавить слова, в которых не хотел признаваться даже самому себе. Думаю, что эта способность становится все сильнее. Сегодня я почти использовал команду на Дексе. Дважды.

Несколько секунд проползли, пока Софи спросила:

Но ты этого не сделал, верно?

Да, я отбивался. Но это была борьба.

Что это была за команда?

Я не уверен. Я не мог позволить себе признать это слово, потому что знал, что если бы я это сделал, мне пришлось бы его произнести.

Еще более тягостное молчание. Тогда Софи сказала ему:

Ну… это звучит как хорошая новость.

Киф фыркнул от смеха.

Ты такая милая, когда пытаешься быть оптимистом, Фостер. Но мы оба знаем, что если бы я был там, то увидел бы ту маленькую морщинку, которая появляется между бровями, когда ты волнуешься. Ты ведь сейчас тянешься разгладить ее, не так ли?

На самом деле, я закатываю глаза. Тебе не нужно избавляться от силы, Киф, тебе просто нужно научиться управлять ею. И это то, что ты сделал сегодня, верно?

Киф не мог заставить себя согласиться.

Он не был готов чувствовать оптимизм… не тогда, когда его горло болело от слов, он задыхался, и его желудок болел от всех неудачных лекарств, и голова болела от постоянной эмоциональной перегрузки, и сердце болело хуже всего.

По крайней мере, с последним он мог что-то сделать.

Я ведь еще не извинился, да? тихо спросил он.

Нет, призналась Софи. Но ты не…

Нет, должен. Он плотнее закутался в одеяло, превратившись в кокон стыда. Мне очень жаль, Софи. Я не хотел, чтобы это выглядело так, будто я не хочу быть рядом с тобой, или как будто я думаю, что все это твоя вина. Я определенно не знаю.

Последовала бесконечная тишина.

Когда Софи наконец ответила, эта мысль была едва слышна.