Открытый научный семинар:Феномен человека в его эволюции и динамике. 2005-2011

Что касается меня, то я давно уже расставил предварительные акценты, которые звучат так: для Паламы обманный авторитет Ареопагита постоянно затрудняет свободное выражение своей, т. е. аутентично исихастской и православной позиции, идущей сплошь и рядом вразрез с ареопагитовым неоплатонизмом. В свете этой принадлежности исихастского опыта своей самостоятельной парадигме, разумеется, и «Триады» не могут квалифицироваться как текст неоплатонистский. Вот такое краткое примечание к докладу.

Реутин М.Ю.: Я, признаться, именно это и хотел услышать. Я это обязательно учту. Спасибо.

8.11.06 Штейнер Сатори, природа Будды, дхарма: как это соотносится с сознанием и что делает с последним дзэнская практика семинара

Хоружий С.С.: Мы начинаем очередное заседание нашего семинара и будем говорить о процессах, протекающих в сознании Дзэнской практики и более общих духовных практиках буддийской ориентации. Подробнее о профессиональной стороне дела будет говорить уже сам докладчик Евгений Семенович Штейнер, сотрудник нашего института.

Действительно, исследование общих концепций, и, прежде всего, концепций, относящихся к процессам в сознании в духовных практиках — это магистральная проблематика нашего института. Направление, которое называется синергийной антропологией, имеет своим стержнем исследование духовных практик и общих понятий. Концептуальная картина этих практик в дальневосточном ареале — предмет исследования Евгения Семеновича [Штейнера].

Штейнер Е.С.: Спасибо, Сергей Сергеевич!

Итак, то, о чем я собираюсь сегодня рассказывать, действительно составляло предмет моих пристальных медитаций над предметом, именуемым и описываемым понятием дхарма. …Речь пойдет о том, что практика Дзэн-буддизма делает с перестройкой сознания. Сатори — это практически главная и конечная цель Дзэнской практики, но все-таки цель не последняя. Цель Дзэн-буддистской практики — это перестройка сознания. И ведет эта перестройка к тому, что на языке традиции называется приобщением к дхарме, или дхармакае (телу дхармы), или познанием Закона. Слово «закон» звучит на языках буддийской традиции так же, как санскритское слово «дхарма» (кит. фа; яп. хō). Можно говорить и о растворении в природе Будды или о приобщении к этой природе, то есть все эти понятия связаны друг с другом и с некоторым упрощением могут употребляться взаимозаменяемо. Я пока воздержусь от определения слова дхарма, поскольку понятие это в самых разных текстах означает множество вещей и даже простое перечисление займет не менее страницы, а уж объяснение — несколько книг. Еще Ф.И Щербатской написал примерно восемьдесят лет назад целую книгу о значении слова дхарма. И сейчас, несмотря на всю его значимость для индологии и буддологии, то, что он писал, во многом опровергнуто. Поэтому давайте пока ограничимся моим заявлением, что дхарма есть основное понятие буддизма.

Что делал Дзэн с дхармой? Дзэн выработал одну из наиболее полных и детальных методик перестройки сознания среди всех мировых религиозных практик. То есть такая перестройка сознания или перемена ума разделена в Дзэн на этапы, именуемые кэнсё, макё, сатори, нэхан (нирвана) и так далее.

Медитация составляет одну из главных разновидностей Дзэн-буддистской практики. Всего существует четыре вида различных религиозных практик, используемых в Дзэн. Наиболее артикулированы эти практики в Дзэнской традиции риндзайха или школе мастера Риндзая. Четыре группы религиозной практики суть таковы — коаны, медитация, работа и искусство. Я сосредоточусь, в основном, на медитации, дам краткие характеристики коанам и лишь крайне бегло упомяну о том, что дают работа и изящные искусства для перестройки сознания. Начнем с коана.

Коаны зародились в Китае лишь в восьмом — девятом веке, как конфронтационные диалоги, или как словесные, иногда паравербальные стычки между двумя Дзэнскими людьми: мастером — учеником, или двумя мастерами. Эти конфронтационные диалоги давались впоследствии как темы для размышления. В последующих веках ученик должен был внутренне слиться с особой логикой мастеров, участвовавших в этих диалогах, и почувствовать глубинную суть, которая не могла быть выражена в словах и часто противоречила внешнему уровню понимания этих слов. В Японии многовековое использование коанической практики привело к чрезвычайно строгой ее кодификации и усложнению, и первоначальные конфронтационные диалоги обросли многочисленными комментариями, комментариями на комментарии, добавлениями, объяснениями, глоссами. Текст коанов напоминает иногда текст Талмуда, где на одной странице напечатаны столбцы разного размера — узкие, широкие, с большими буквами, с маленькими; интертекстуальные вставки и так далее, и тому подобное, всего около восьми разных элементов в законченном риндзайском варианте коанов.