Открытый счет

— Если я правильно вас поняла, вы могли бы выступить с призывом о сдаче, — сказала Лиза, в упор глядя на Шильцера, — во имя сохранения города, во имя женщин, которые могут стать вдовами, а их дети сиротами.

— Выступить? Я не уверен… что я… что… в крепости слушают радио.

— У нас есть мощная установка. Что вас смущает?

Лиза старалась не дать Шильцеру опустить голову и тем самым оборвать ту незримую нить, которая протянулась между ними, соединяя её волю и терзающуюся от страха душу этого чиновника.

— Смущает? Нет, ничего не смущает, а только я думаю… — замялся Шильцер.

— Ну чего там думать, надо действовать, — оборвала Лиза, — ваш бургомистр написал письмо коменданту, а вы подготовьте себя и других жителей к выступлениям.

При упоминании о бургомистре Шильцер встрепенулся. Он даже слегка приподнялся на носках. Было заметно, что он возбуждён, загоревшись желанием выполнить просьбу Лизы.

— Если господин бургомистр, о, тогда все, все мы выступим! Эти тоже, — он показал на сидевших за его спиной и тихо шепчущихся немцев. — О, это будет иметь большое влияние. Русское великодушие! Я много слышал об этом!

"Когда же? — с внутренней усмешкой подумала Лиза. — Ещё три дня назад ты слышал, что русских разобьют под Берлином, — вспоминала она показания Шильцера, — и, возможно, верил в это. Но вот узнал, что бургомистр сделал первый шаг к сотрудничеству с победителями, теперь сделаешь десять. Кто вы, доктор Шильцер? Политический обыватель, в котором стадное чувство выше разума? Маленький винтик в политической машине? Тот самый винтик, на который и рассчитывал Гитлер, проектируя свой тысячелетний рейх?"

— Вот что, Шильцер, — сказала Лиза, — считайте, что я даю вам первое деловое поручение от советской администрации в Шпандау. Объясните вашим людям всю ответственность этого дела. Я скоро вернусь сюда.

Она решила поискать майора Окунева, чтобы узнать, нет ли новых разведданных о гарнизоне цитадели. Лиза поднялась на второй этаж, прошла по коридору с грязным, давно не мытым и не подметённым полом, раскрывая двери в комнаты, где витал спёртый и затхлый дух брошенного жилья, запах мусора, нечистот и пыли.

Неожиданно она услышала какие-то шорохи в последней, справа по коридору, комнате и, войдя в неё, к удивлению своему… застала Окунева вскрывающим стамеской крышку массивного сундука, стоящего у стены.

— Что вы делаете, Игорь Иванович? — спросила Лиза.

Окунев обернулся, чертыхаясь, и Лиза впервые увидела, как может яркий румянец, словно огнём, осветить щёки и лоб майора Окунева.

— Да вот тут, наверно, есть что-то интересное.

— Документы?

— Да, и документы, — ответил Окунев после паузы. — Тут на всякое можно напороться.

Однако в сундуке, крышку которого сорвал Окунев, оказались старые тряпки и несколько ношеных пальто — мужские и женские.

Окунев сжал кулаки и даже сплюнул на пол. И вдруг широким, царским жестом протянул Лизе дамское пальто:

— Дарю!

— Мне не надо.

— Смелее, смелее! В Берлине универсальные магазины откроются не так скоро. А это, может быть, даже наше имущество, награбленное в России.

Лиза чувствовала, что Окуневу очень хочется всучить ей это пальто. Разделить трофеи.

— Мне противно прикасаться к этим вещам, — жёстко произнесла она.

— А, дура! — выругался Окунев. Он терял самообладание. — Подумаешь, чистоплюи. Им противно. А как немцы грабили наш народ! Солдат, — крикнул он автоматчику, — возьми и брось всё это в машину. Найдём нуждающихся.

— А Окунев не Ротшильд! — вдруг резко выкрикнул он, подходя вплотную к Лизе. — У меня в Москве пустая комнатёнка и мебель мать-старуха чуть ли не всю пожгла в печке зимой сорок первого. И сеструха — вдова. Мужа-солдата убили под Орлом. И двое племянников, их поднять надо и в люди вывести. Вот демобилизуют после войны, а в гражданке я техник-строитель, человек пятнадцатого числа. Получка, косая в зубы — и привет!

— Чего вы беснуетесь? — спокойно спросила Лиза. — Я тоже вдова, майор Окунев. Перед кем вы льёте ваши слёзы? "Человек пятнадцатого числа"! — повторила она с презрением. — Что же вы хотите, войну скомпенсировать?

— С миром, Лиза, — вдруг успокоившись, сказал Окунев. — Всё это пыль, ерунда. Смешно нам, фронтовикам, ссориться сейчас, на пороге победы. Вы ничего не видели, я вам ничего не говорил. Хоп!

Окунев примирительно протянул руку. Лиза машинально пожала её. Но тут же, словно спохватившись, сказала жёстко и впервые называя Окунева на "ты":

— Смотри, погоришь ты на барахолке, Игорь Иванович, замараешь биографию. А жалко! Такой боевой заслуженный офицер. Жалко! — с искренней болью в голосе повторила Лиза.

А так как Окунев не ответил, насупившись, она продолжала уже в совсем ином, официальном тоне:

— Товарищ майор, для донесения в политотдел армии нет ли у вас новых данных о цитадели?

— Есть, есть кое-что. Пойдём вниз, но сначала я вышвырну из кабинета эту высшую расу. Пусть совещаются в соседнем доме, он тоже пустой, — зло пробурчал Окунев…