Открывая глаза

– Простите ещё раз, я не хоте… – последние слова незнакомая женщина проговорила, уже отвернувшись и отбежав от Гудвин, будто боясь увидеть её гнев, поэтому Ханна не смогла их разобрать. Она задумалась; непонятные чувства, изредка появлявшиеся в ее голове, снова родились, чтобы отвлечь от насущных дел. Она вдруг отчетливо почувствовала себя… мужчиной. Эта женщина так кротко и виновато извинялась, как можно извиняться только перед мужчинами, и Гудвин подумала, что в брюкам и легком пальто она действительно мало была похожа на обычную девушку этого города. «Неужели эти брюки делают из меня очередную свинью!» – пронеслось у неё в голове. Поглядев по сторонам в поисках других представительниц своего пола, Ханна отметила, что практически все они мало на неё походили. Низко опущенные головы, закрытые одежды, у некоторых довольно пышные платья, надетые не по сезону, а ради украшения, кокетливые взгляды кавалерам, которыми Ханна почти никогда никого не одаривала, доходящее до исступления чувство вины, соблюдение строгости в жестах и улыбках, отсутствие выбора. Другие женщины, которые были бедны, плохо одевались и выглядели не очень красиво, вели себя более раскованно, насущные житейские вопросы о том, как прожить очередной день, не умерев с голода и прокормить своих детей, не оставляли времени и места на хорошие манеры, но в центре этих женщин было не так много, поэтому в глаза Ханне бросались только особы среднего класса.

«Это так неправильно… Почему мы всегда стоим ниже мужчин! Почему же мы не равны им, и почему они думают, что мы ничего не можем. Они же делают из нас рабынь, пудря нам мозги словами о женском месте в семье и обществе», – Гудвин хотела развить свои мысли, но вспомнила о планах на сегодня. Ей нужно было спешить, и до конца дня посетить ещё пару мест. Печально вздохнув, она оставила на потом размышления о женской эмансипации, вновь задумавшись о своем деле.

– Чем я могу вам помочь, мисс? – спросила пожилая женщина, сохранившая приятную внешность и тепло в глазах, не смотря на свой почтенный возраст. Она на половину открыла дверь своего дома на севере Манхеттена и, мило улыбаясь, смотрела на Ханну.

– Я бы хотела поговорить с мистером Уолтером.

– Милочка, мне очень жаль, но его нет дома. Он уехал по делам в Вашингтон, – всё так же мило ответила старушка.

– А когда он будет?

– Я сама была бы рада знать! Если бы тридцать пять лет назад мне сказали, что он будет вечно пропадать, не выходила бы за него замуж, – слегка улыбнулась она, на удивление Ханны обнажив целые, хотя и желтоватые, зубы.

– Так вы его жена… А могу я задать вам пару вопросов?

– Чем могу помочь?

– Вы знали мистера Лонгмана?

– Виктора? Этого божественного человека! Конечно же, знала! Очень жаль, что его уже нет с нами, – лицо пожилой дамы сделалось чрезвычайно грустным.

– Я его племянница, Ханна! И мне бы очень хотелось поговорить с вашим мужем о дяде… может, вы мне расскажете что-нибудь из его жизни? Мы давно не виделись, и на похороны я не смогла приехать. Я только что от его внучки, мы мило побеседовали, но мне так хочется узнать как можно больше о дяде, мне так стыдно, что я редко его посещала…

– Бедная, вам, наверное, нелегко… Что же вам рассказать о вашем дяде… Те редкие случаи, когда Виктор приходил к нам, они с Гарри проводили в его кабинете. Они были очень хорошими друзьями. Могу лишь сказать, что человек он был необычайно добрый и честный.

– Откуда вы это знаете, раз говорите, что он был редким гостем в вашей семье? – поинтересовалась девушка.

– Ооо, ты ещё молода, голубка; с опытом это понимание придет. Виктора выдавали его добрые глаза. Да и Гарри рассказывал мне, какой Виктор был внимательный и отзывчивый человек. И журналистом он был отменным, но именно из-за своего характера ему порой было тяжело писать статьи.

– Да? А каков же был его характер?

– Ох, ты должна понимать это лучше меня, голубка. От него требовали писать то, что он писать не хотел, и успокоения он порой искал в спиртном и компании моего мужа, о чем тот, конечно же, мне рассказывал.

– Как же так! А Сэдди говорила, что дядя не пил!?

– Я лично не знакома с его внучкой, но Гарри рассказывал, что Виктор никогда не приходил домой не трезвым, вот так-то. Он очень ее любил и не желал расстраивать.

– Хорошо, миссис Уолтер, спасибо большое. Так, когда мне можно прийти, чтобы застать вашего мужа?

– Через две недели, думаю, он приедет, так что мы будем рады вас видеть!

– Я обязательно приду! – и, сойдя со ступеней, Ханна сделала несколько шагов по тротуару, но вдруг остановилась, обратившись к старушке, провожавшей Гудвин легкой улыбкой: – А вы не знаете, в какую больницу был привезен дядя?