Открывая новые страницы...

Пилсудский еще в 1918 году не скрывал, что заинтересован именно в продвижении на восток. Он считал невозможным решить судьбу Силезии в пользу Польши и фактически отказывался от упорядочения ее западных границ. Его классовым и национальным целям отвечало создание «санитарного кордона» — полосы изоляции, отделяющей Польшу от революционной России, и восстановление польского государства в границах 1772 года. Сторонники Пилсудского добивались объединения с Польшей (в форме федерации или включения в сферу ее влияния) Белоруссии, Литвы, Латвии, Эстонии, большей части Украины и даже Кубани и Кавказа.

Правая национально-демократическая партия Р. Дмовского выступала с программой поглощения всей Литвы, половины Латвии, части Северо-Западной России, почти всей Белоруссии, Подолии, Волыни, Восточной Галиции (Западная Украина).

Уже в этих планах зрело ядовитое зерно раздора и агрессии.

Пилсудский и Антанта

У советских историков долгие годы бытовало представление, что Пилсудский начал войну по наущению Антанты. Отсюда и синоним этой войны — «третий поход Антанты». Это — упрощение. Теперь очевидно, что намерения польских правящих классов и курс Антанты, оценивавшей ситуацию с позиций интересов возрождения царской России, во многом расходились.

Антанта подталкивала Польшу к оказанию помощи русской белой армии, и польский премьер-министр И. Падеревский горячо заверял в готовности такую помощь оказать, надеясь взамен заручиться поддержкой польских территориальных притязаний. Однако Антанта не признавала польские права на территории восточнее так называемой «линии Керзона», то есть этнических польских земель. Зондаж взглядов Деникина и других белых генералов убедил Пилсудского, что их позиции не позволяют надеяться не только на федерацию, но даже на сохранение только что обретенной независимости. Максимум — автономия.

Поэтому капитан Бёрнер, делегированный Пилсудским на тайные переговоры с представителем Советского правительства Ю. Мархлевским, дал понять, что не в интересах Польши поддерживать начавшееся наступление Деникина на Москву. И на линии соприкосновения польских и советских войск воцарилась тишина. Деникин, рассчитывавший на помощь Пилсудского, утверждал позже, что именно это позволило Красной Армии нанести ему поражение.

Однако вскоре польская сторона прервала переговоры. Советское правительство 28 января 1920 года вновь предложило их начать. Оно исходило из того, что в отношениях между двумя соседними государствами нет ни одной проблемы — территориальной, экономической или какой-либо иной, — которая не могла бы быть решена мирным путем. Ленин 1 марта 1920 года подчеркивал: «… никогда ту границу, на которой стоят теперь наши войска, — а они стоят гораздо дальше, чем живет польское население, — мы не перейдем. И мы предлагаем на этой основе мир, потому что мы знаем, что это будет громадное приобретение для Польши. Мы не хотим войны из-за территориальной границы, потому что мы хотим вытравить то проклятое прошлое, когда всякий великоросс считался угнетателем»[13].

Но Пилсудский и его сторонники провели через комиссию сейма по иностранным делам требование отвода советских войск «за границы 1772 года».

Вместе с тем Пилсудский уклонился и от принятия переданного через французскую миссию предложения Врангеля о действиях по единому плану, хотя и разрешил формировать на польской территории «3-ю русскую армию». Тут он руководствовался вполне трезвым расчетом: со стороны Советов существованию независимого польского государства ничто не угрожало.

Кто кого приглашал?

В апреле 1920 года польское правительство заключило с одним из главарей контрреволюционного буржуазно-националистического движения на Украине — Симоном Петлюрой договор о совместных военных действиях против Советской России. В итоге польские войска к маю захватили Киев и вышли на левый берег Днепра.

Польские ученые справедливо полагают, что никто Пилсудского в Киев не приглашал. Он просто использовал трудное положение своих восточных соседей для достижения собственных целей. И нас не убеждают нынешние попытки отождествлять эти цели с интересами украинского, белорусского, литовского и других народов. Да и самой Польши. На рубеже второго десятилетия XX века нельзя было подходить к решению судеб этих народов, прошедших длительный путь социального и национального развития, с мерками XVIII века.

Договор Пилсудского с Петлюрой («законным представителем украинского народа») походу на Киев законности не придает. Украинский народ уже выразил к тому времени свое отношение к Петлюре; никаких оснований считать его «законным представителем народа» не было. Да, Пилсудский намеревался утвердить на Украине власть Петлюры, который обещал Польше часть украинской территории. Однако даже в договоре с Петлюрой Пилсудский не заикнулся о федерации. Эта идея нигде не находила поддержки, и, сменив рассуждения о федерации на практические дела, Пилсудский пошел силой перекраивать территории соседних народов…