Открывая новые страницы...

«Владимира Александровича Антонова-Овсеенко привели в нашу камеру на третьем этаже Бутырской тюрьмы в феврале 1938 года. Был он нездоров, с опухшими ногами, но держался удивительно бодро. Во второй половине дня вокруг него обычно собирались все обитатели камеры, и Владимир Александрович рассказывал о своих встречах с Лениным, об Октябрьской революции, о борьбе испанского народа против фашизма. О себе он говорил очень скупо.

Владимир Александрович ничего не подписал на «следствии»… Помнится эпизод, рассказанный им. Во время одного из допросов в кабинете следователя не был выключен радиорепродуктор. Следователь, обозленный упорным отказом арестованного подписать клеветнические материалы, назвал старого революционера врагом народа.

— Сам ты враг народа, ты настоящий фашист, — ответил ему Владимир Александрович.

В этот момент по радио передавали какой-то митинг.

«Слышите, — сказал следователь, — слышите, как нас приветствует народ? Он нам доверяет во всем, а вы будете уничтожены. Я вот за вас орден получил!»

…Окно нашей камеры было закрыто так называемым «козырьком» — большим железным коробом. Эти козырьки оставляли для глаз заключенных лишь узкую полоску неба. В один солнечный день в камеру через козырек проник воробей, посидел немного на подоконнике и улетел.

— Сегодня кого-то вызовут, — сказал один из заключенных.

Через четверть часа надзиратель вызвал Антонова-Овсеенко. Владимир Александрович начал прощаться с нами, потом достал черное драповое пальто, снял пиджак, ботинки, раздал почти всю свою одежду и встал полураздетый посреди камеры:

— Я прошу того, кто доживет до свободы, передать людям, что Антонов-Овсеенко был большевиком и остался большевиком до последнего дня.

Мы стояли молча, потрясенные. Дверь камеры открылась вновь. Антонов-Овсеенко направился к выходу. У самого порога он остановился, обнял товарищей, стоявших рядом:

— Прощайте, товарищи, не поминайте лихом!..»

Сын тогда учился в педагогическом. На комсомольском собрании от него потребовали: «Отрекись от отца!» Отречься отказался наотрез. Исключили из комсомола. Добился восстановления через ЦК ВЛКСМ. Некоторое время спустя взяли и его. Взяли сестру Галину. В лагере погибла жена Владимира Александровича — Софья Ивановна…

…Уже сколько лет в последнюю субботу декабря сходятся они, сыновья Владимира Александровича Антонова-Овсеенко, Николая Ивановича Бухарина, Иосифа Ароновича Пятницкого, Бориса Петровича Шеболдаева, Михаила Павловича Томского, — сходятся, чтобы вместе помолчать, вспомнить своих безвинно погибших родных… Впрочем, Антон Владимирович об отце не забывает ни на мгновение. Наверное, многие читатели книг, посвященных этому пламенному бойцу Октября, не знают, что автор — Антон Ракитин — его сын…

В. А. Скосырев [54] «Варшавянка» в пустыне (О К. Хакимове)

Те из наших людей, кому довелось хотя бы недолго пожить на Арабском Востоке, наверняка почувствовали на себе неусыпное внимание местного населения. Где бы вы ни работали, соседи, улица, базар знают, что за семья у этого «руси», каков у него нрав и где любит проводить свободное время. Тут уж ничего не поделаешь — каждый советский человек невольно становится как бы послом в своем квартале и по его поведению судят часто о всей стране.

Так обстоит дело сегодня. А представьте, каково приходилось советскому работнику лет шестьдесят назад, когда он попадал в арабское государство, по существу, находившееся на стадии средневековья. Недавно в Москве я познакомился с Хадичой и Флорой Хакимовыми, вдовой и дочерью Керима Хакимова, первого нашего постоянного дипломатического представителя в Йемене.

— На мужа смотрели поначалу как на пришельца с другой планеты, — вспоминает Хадича. — За ним ходила толпа, многие заговаривали, задавали бесчисленные вопросы.

Ныне Сана, столица Йеменской Арабской Республики, приобретает облик современного города. Становится больше мощеных улиц, растут многоэтажные здания. А в 1929 году она представляла собой царство мечетей, глинобитных «небоскребов», украшенных цветными изразцами, и глухих дувалов. «Засыпали под противомоскитными сетками под вой шакалов, — вспоминает Хадича. — А ведь наша миссия располагалась в центре города, по соседству с дворцом».

Имам, обладавший неограниченной светской и духовной властью, все устроил во дворце так, чтобы йеменцы чувствовали свое ничтожество перед его всемогуществом. Куполообразные крыши во дворце, обнесенном тремя рядами стен, сверкали позолотой. Если обыкновенный смертный желал увидеть владыку, он должен был, согнувшись, трижды пройти через створ ворот, рассчитанный по высоте разве что на ребенка. Можно предположить, что при таких порядках «красному» дипломату, заместителю комиссара бригады во время гражданской войны, будет крайне трудно поддерживать контакт с теми, кто правил страной. А ведь это первая задача любого посла, иначе он не сможет ни отстаивать интересы своего государства, ни снабжать свое правительство информацией из первых рук.