Открывая новые страницы...

Крупные качественные перемены в политическом мышлении, в политической философии, как правило, вызываются необходимостью приспособить уровень и инструментарий политической мысли к революционным сдвигам в развитии общества, осознать новые опасности и новые возможности, которые несут в себе переломные эпохи. Если иметь в виду наш, XX век, то в истории политического мышления с достаточной очевидностью просматриваются два качественных скачка. Первый из них был вызван к жизни Великой Октябрьской социалистической революцией. Существование социалистического государства в капиталистическом окружении, сотрудничество рабоче-крестьянской власти со своими классовыми, социальными антагонистами не укладывались в рамки привычных политических воззрений. Требовались радикально новые подходы. И они появились. Их основой, их стержнем явилась ленинская концепция мирного сосуществования государств с различным общественным строем.

Второй переворот в политическом мышлении начался и происходит на наших глазах. Он связан прежде всего с революционными изменениями в военной техносфере. Запасы ядерного оружия перешли критический уровень и наделили человечество способностью к самоубийству. Ядерная война утратила политический смысл. Чтобы понять это, чтобы отождествить борьбу за предотвращение ядерной войны с борьбой за выживание человечества, и потребовалось новое политическое мышление. О его необходимости в свое время поставили вопрос А. Эйнштейн и Б. Рассел. Но только после того как в середине 80-х годов новое политическое мышление стало методологической, интеллектуальной основой советского подхода к международным делам, оно превратилось в весомый, эффективный фактор мировой политики.

В новой системе политических координат мирное сосуществование рассматривается не просто как предпочтительное, желательное состояние отношений между социалистическими и капиталистическими государствами, а как состояние единственно возможное, абсолютно необходимое. Или мирное сосуществование, или несуществование. Третьего не дано.

1

В советской научной литературе до сих пор преобладает мнение, что Ленин подошел к Октябрю с готовой (или почти готовой) доктриной мирного сосуществования, развитой им в работах 1915–1916 годов. Обоснованием такой позиции служит догматическое толкование ленинской мысли о возможности победы социализма «первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране»[84]. Признание такой возможности, говорят нам, содержит в себе и возможность мирного сосуществования двух типов государств.

Мне представляется, что подобный подход не соответствует действительной истории предмета. Внимательное изучение творческого наследия Ленина показывает, что ленинская мысль, ленинские представления о социалистической революции, о взаимодействии двух «лагерей» развивались более сложным и длительным путем и что идея мирного сосуществования возникла на базе реального опыта Октябрьской революции и послереволюционного развития.

Проблему нельзя решить, сотый, тысячный раз толкуя и перетолковывая те или иные «отдельно взятые» цитаты. Все известные нам высказывания В. И. Ленина накануне Октябрьского переворота, в его ходе и в первое после него время, все поведение вождя революции свидетельствуют о том, что он рассматривал русскую революцию только как отправную точку, как пролог революции мировой. Не случайно поражение внешней и внутренней контрреволюции Ленин неоднократно характеризовал как «чудо»: слишком уж неожиданным, невероятным, немыслимым казалось происходящее — сохранение единственной социалистической республики в кольце враждебного окружения. То, что произошло, — задержка мировой революции, «одиночество» победившего в России пролетариата, необходимость так или иначе приспосабливаться к жизни в условиях враждебного окружения — выходило за рамки теоретических представлений, развитых К. Марксом и Ф. Энгельсом и воспринятых В. И. Лениным.

«Мы тогда знали, — вспоминал В. И. Ленин в Октябрьские дни 1917 года, — что наша победа будет прочной победой только тогда, когда наше дело победит весь мир, потому что мы и начали наше дело исключительно в расчете на мировую революцию»[85]. К этой же теме Ленин вернулся на III конгрессе Коминтерна: «Мы думали: либо международная революция придет нам на помощь, и тогда наши победы вполне обеспечены, либо мы будем делать нашу скромную революционную работу в сознании, что, в случае поражения, мы все же послужим делу революции и что наш опыт пойдет на пользу другим революциям. Нам было ясно, что без поддержки международной мировой революции победа пролетарской революции невозможна»[86].