Открывая новые страницы...

Литвинов сказал, что он может дополнить этот список. Кредиты, предоставленные Керенскому, расходовались также на покупку оружия для Юденича, Врангеля и других царских генералов. Это финансирование контрреволюции причинило большие страдания русскому народу. Оно противоречило стремлениям и американского народа, который не желал такой политики. Это легко доказать. Он, Литвинов, уверен, что если бы тогда у власти в Америке находилось правительство, которое преследует те же цели, что и нынешняя американская администрация, то Керенский и царские генералы не получили бы этих средств.

После длительного обсуждения первого вопроса, убедившись в том, что Литвинов не уступит и что так решено в Москве, Рузвельт предложил обсудить второй вопрос, заметив, что к первому вопросу еще можно будет вернуться.

Хэлл предъявил второй заготовленный список — претензий американских собственников, чье имущество было национализировано в России после революции, заявив, что правительство США настаивает на компенсации.

Переговоры по этому вопросу продолжались несколько дней. Литвинов ответил, что Советское правительство предъявляет контрпретензию. Во время гражданской войны в России Соединенные Штаты Америки послали в Сибирь экспедиционный корпус под командованием генерала Грэвса. Ущерб, нанесенный американской интервенцией, значительно больше того, что американцы потеряли в России. Хэлл напомнил, что корпус Грэвса был выведен из Сибири. Литвинов сделал уточнение: Грэвс вынужден был вывести корпус, убедившись в безнадежности интервенции.

Обсуждение следующей проблемы шло быстрее и легче. Рузвельт сказал, что Советский Союз «должен воздержаться от вмешательства в какой бы то ни было форме во внутренние дела Соединенных Штатов». Спросил Литвинова, будет ли американцам — сотрудникам посольства в Москве гарантирована свобода религии, могут ли они ходить в церковь, костел или синагогу в зависимости от их религиозной принадлежности.

Литвинов посвятил Рузвельта в сущность Советской Конституции, гарантирующей многие свободы, в том числе и вероисповедания, сказал, что все посольства, аккредитованные в Москве, пользуются этими правами и президент может в этом легко убедиться.

Оставшиеся дни были заполнены переговорами и беседами. Не все детали этих переговоров сохранились в архивных сейфах. Бесспорно, были нюансы, которые уже никогда не станут известны, ибо давно нет в живых главных участников переговоров. Но не так уж важны детали — они не более чем виньетки в раме к великому полотну. Важен конечный результат.

Из письма президента Рузвельта:

«Мой дорогой господин Литвинов, я весьма счастлив известить Вас, что в результате наших с Вами бесед правительство США решило установить нормальные дипломатические отношения с правительством СССР и обменяться с ним послами.

Надеюсь, что отношения, ныне устанавливаемые между нашими народами, смогут навсегда остаться нормальными и дружественными и что наши народы впредь смогут сотрудничать ради своей взаимной пользы и ради сохранения мира во всем мире».

Из ответа М. М. Литвинова:

«Мой дорогой господин Президент, я весьма рад известить Вас, что правительство СССР охотно готово установить нормальные дипломатические отношения с правительством США и обменяться послами.

Я также разделяю надежды, что отношения, ныне установленные между нашими народами, смогут навсегда оставаться нормальными и дружественными и что наши народы впредь смогут сотрудничать ради своей взаимной пользы и ради сохранения мира во всем мире».

Теперь они обсуждали уже детали будущих взаимоотношений — деятельность американского посольства в Москве и советского — в Вашингтоне, говорили о возможностях будущей торговли, о том, как это скажется на положении обеих стран. И конечно, о положении в мире, о событиях в Германии.

Несмотря на старания противников переговоров и злобствования желтой прессы, тысячи людей стремились выразить свои симпатии Советскому Союзу. В адрес Литвинова шли письма, телеграммы. Люди дежурили у Белого дома и на улице, где жил Литвинов. Приходили на квартиру к Сквирскому, чтобы пожать руку советскому дипломату, передать привет русским рабочим. Многие охотились за автографами.

23 ноября советский дипломат завершил свои дела в Вашингтоне. Рузвельт сердечно попрощался с ним, подарил Литвинову портативный радиоприемник — тогда это было редкостью. Высказал надежду, что они еще когда-нибудь увидятся.

Ни Рузвельт, ни Литвинов тогда, разумеется, не могли знать, что через восемь лет весь мир будет охвачен войной…

…И снова был Атлантический океан, свинцовый в ту зимнюю пору, поездка по Европе. В Берлине сотрудники полпредства принесли к поезду газеты, и Литвинов прочитал, какой отклик во всем мире получила вашингтонская миссия.