Открывающий двери

Пан Ремиш вздохнул и начал рассказывать. Ромиль понял не все. Он старался, но слова «энтропия вселенной» и «гомеостазис мироздания» были для него пустым звуком. Однако общий смысл он уловил и, подводя итог сказанному, переспросил:

— То есть вы считаете, что какая-то сила препятствовала тому, чтобы вы продолжали создавать свои работы?

— Да.

— Это был демон?

— Нет-нет, демон — это все же персоналия, пусть и злой, но разум. А ужас как раз в том, что сила эта слепа. Это просто природное явление. Природа, сама вселенная, некоторым образом стремится сохранить сою структуру и баланс. А любой талант, любая выдающаяся деятельность она как бы перетягивает… утяжеляет одну сторону бытия, и баланс нарушается.

— Но тогда… — Ромиль сморщился и пытался осознать сказанное. Его практический ум не желал устремляться в высоты обобщения, синтеза и анализа, зато он сразу заметил логическую погрешность. — Если рассуждать так, как вы, то гениев вообще не должно быть.

— А вот и нет, молодой человек! — пан Ремиш вскинул тощий палец, обтянутый сморщенной кожей и торжествующе затряс им в воздухе. — Если где-то родился светлый гений и творческий его путь не прерывается некоторое время, это значит, что где-то в другом месте нашего мира происходит что-то ужасное. Свирепствует чума, война или правит тиран. Баланс, понимаете? Задача природного явления, сам принцип его функционирования — в поддержании равновесия, а остальное для природы не так и важно… Но с нашей с вами точки зрения, с точки зрения гениев, самое ужасное то, что противиться ей бессмысленно… и еще то… — губы пана посерели, а из уголка глаза по морщинистой коже побежала слеза. — Сила эта бездушна и безжалостна. Она не разбирает мишени и, пытаясь остановить гения, попадает и по его ближним, и просто по окружающим. Моя жена умерла, дочка чудом выжила после аварии, и когда я узнал, что у внучки в школе случился пожар… Я понял, что мишенью являюсь я. Осознал, что сопротивление бесполезно. Что не поможет никто: ни Господь бог, ни влиятельные друзья. Я остался один на один с выбором. И я поклялся ничего и никогда больше не писать. И сжег свои последние работы.

— Последние работы? — молодой человек встрепенулся. — Значит, после «Отражений» было что-то еще?

— Да. Но этого никто не видел, кроме меня.

Они помолчали. Один, погруженный в воспоминания. Второй — не испытывая ничего, кроме досады.

— Вы поняли, что я хочу сказать? — настойчиво продолжал старик. — Трудности, которые встают на пути гениев, не случайны. Черный человек, который приходил к Моцарту… Думаю, великий композитор тоже понял, что его ждет. Пушкин, чья жизнь оборвалась так рано… И менее известные широкой публике, но не менее великие имена — Галуа, например.

Ромиль молчал, так и этак поворачивая в уме услышанное и пытаясь соотнести рассказ старика со своей судьбой. Потом покачал головой.

— Не знаю насчет других, — сказал он наконец. — Но меня ашрайа погубил до того, как я успел что-то сделать. Я должен был встать во главе семьи, я хотел быть бароном… А он даже сказал, что я смогу рисовать… — с горькой обидой добавил цыган.

— Кто такой ашрайа? — глаза старика заблестели от любопытства. — Это ваш черный человек?

— Ашрайа — демон. — И Ромиль поведал старику свою историю, подивившись тому, как далеко осталось все случившееся в России, и как нелепо и неправдоподобно звучит его рассказ в этой комнате, где на стене висит плазменная панель телевизора, а за окном Мито помогает фермеру разгружать бидоны с молоком, и весело перекликаются постояльцы, собираясь на конную прогулку.

— То есть получается, что этот ваш демон может подтолкнуть человека к чему-то важному? Направить его? — удивленно протянул пан Валдис. — Это напоминает мне теорию одного профессора из Америки. Он считается крупнейшим специалистом по демонам и прочим сущностям… Я читал его книгу. Он утверждает, что демон может даже помочь человеку, если найти к нему правильный подход.

— Век бы не видать такой помощи! — Ромиль скрипнул зубами и потер занывшую руку. — Все старики говорят, что аштрайе плевать на людей. У него свои заботы.

— Вот-вот, свои заботы! А в чем они состоят? Возможно, он один из воплощений, так сказать, действующих агентов мироздания… — забормотал старик. — В принципе то, что вы рассказали, лишь подтверждает мою теорию. Впрочем, нет, я не могу приписывать себе чужую славу, это не моя теория. Был, знаете ли, такой человек — Вечеровский [1]… — пан Ремиш вопросительно взглянул на своего собеседника, но цыган лишь передернул плечами и старик, вздохнув, продолжал: — Так вот именно ему принадлежит понятие «гомеостатического мироздания». И, возможно, ваш талант, ваша сила как художника была востребована демоном, чтобы, так сказать, склонить некую чашу весов. И тогда этот ваш демон — действительно агент, своего рода вектор, хотя, возможно, и пассивный…