Открывашка и пробой (СИ)

Миновав очередной дом, посмотрел направо, увидев небольшой пятачок покрытой травой земли и стоящую в середине метровой высоты гранитную стелу с табличкой. Слева от нее в воздухе висело какое-то странное, едва заметное, полупрозрачное золотистое пятно округлой формы с колеблющимися краями.

— Что это? — указал я проводнику на пятно.

— Памятник, — ответил он. — Здесь пробой шесть лет назад и появился — вот, администрация районная поставила, будто кому-то на нас не плевать, — раздраженно фыркнул.

Он что, не видит?

— А ты только памятник видишь?

— Ну… траву еще? — неуверенно предположил он.

— А пробой, когда закрывается, следы оставляет? — спросил я.

— И чему вас в городе вообще учат? — фыркнул он и тут же раскаялся. — Извини, вырвалось.

— Ничего, — отмахнулся я.

— Не оставляет, — ответил он. — Бах — и как и не было ничего.

А может мне просто голову напекло? Нужно проверить! Нужно потрогать! А если это портал обратно домой?!

— М-у-у!!! — пронесся над улицей возмущенный коровий возглас.

— Держи ее!!! — вторил мужской.

Из переулка метрах в трехстах от нас вылетела рыжая, средней упитанности, корова. Взбрыкивая копытами и дергая головой с посылом «забодаю», она побежала на нас. За ней из переулка выбежал явно запыхавшийся, седобородый дедушка в растянутых «трениках» и тельняшке:

— Лови ее, че стоишь?!

— Я не поймаю! — беспомощно пискнул Лёха. — Только хуже сделаю. Ты умеешь? — с надеждой посмотрел на меня.

Мне плевать, я домой хочу! Но… Но если я сейчас потрогаю пятно, и оно развеется без всякого эффекта, оставив меня здесь, по деревне пойдет слух о том, что Андрей Штырков (в паспорте другая фамилия, но местным же плевать) — трус и не помогает односельчанам. И мне с этим жить? Ладно, поймаю корову — отец учил — и потом вернусь к пятну. Не исчезай, хорошо? Лёха тем временем успел свалить подальше, чтобы не добавлять проблем.

На дорогу я вышел медленно и спокойно, не глядя на корову — они боятся быстрых движений и внезапно появляющихся в поле зрения объектов. Прямого взгляда тоже побаиваются. Дед, увидев меня, остановился и заткнулся — криков коровы боятся больше всего. Подчеркнуто-медленно обернувшись в сторону несущегося на меня, явно агрессивного животного я офигел от собственного идиотизма — забодает сейчас, и я никогда не узнаю тайны золотистого пятна.

— Хорошая, — мягко, медленно начал я пытаться установить контакт с коровой. — Зоречка, Буреночка, Рыжулечка, — клички не важны, важна интонация. — Ты чего не со стадом пасешься-то?

К моему удивлению, и, чего уж греха таить — немалому облегчению, корова пофыркала и стала трясти головой и копытами меньше.

— Напугал тебя кто-то нехороший, красавицу такую, — продолжил я. — А коровок пугать нельзя — вы же хорошие, вы молоко даете и теплые.

Мне коровы реально очень нравятся, сам не знаю почему — с детства так было.

— Для кого старается? — тихонько пропел я. — Для меня, для меня, для меня!

Рекламная песенка сработала словно магическое заклинание — остановившись, корова фыркнула, потрясла головой, наклонилась и принялась за прямые коровьи обязанности — жрать траву.

Дедушка доковылял до имущества, похлопал его по шее и направился ко мне:

— Молодец! А ты кто такой?

— У Штырковых живу, Андреем зовут, — ответил я и направился к пятну.

— А меня Карлом звать, Карл Генрихович. Ловко ты Мурку успокоил! — поворачивая голову вслед за мной, выразил он «респект». — А у нас тут, представляешь, Толька-пастух вчерась помер, может ты за него теперь будешь?

Да подожди ты, не до тебя! Достигнув стелы, я протянул руку к пятну и ощутил то, чего не испытывал никогда — появившееся из ниоткуда понимание: этот пробой — мёртв, и я с ним сделать ничего не могу. Жгучее разочарование — облом! — сменилось ликованием: у меня все-таки есть способность! Я вижу следы пробоев! А раз этот четко воспринимается «мертвым», должны найтись его «живые» собратья!

— Мертвых почтить — это правильно, — неверно истолковал дед мои движения. — Но и жить дальше тоже надо.

Ох как ты прав, дедушка! Ликование сменилось страхом — если в лаборатории про такую способность не рассказывали, значит она или только у меня, или очень редкая и секретная. Очень хочется первый вариант — уникальным быть круто. Отыщи я пятно сразу после попадания в этот мир, я бы прыгал от радости, но сейчас мне очень, очень, ОЧЕНЬ страшно — если меня «спалят», из лаборатории живым уже не выберусь.

Так-то «не палиться» несложно — сейчас меня от критической ошибки спасла бесполезность пятна, но, когда я найду рабочее — а я его точно найду, обязан найти! — придется позаботиться о том, чтобы меня никто не видел и не слышал.

Стоп! А если пятна ведут прямиком в жучиный мир? Раз — и нет Андрюши, умер во славу Роя! Про «рой» любили спорить ученые номер два и пять. Первый считал, что насекомых контролирует матка, которая решила захватить наш мир, а второй оппонировал ему тем, что это не объясняет случающиеся пробои с последующими заведомо самоубийственными атаками. Контраргумент — на пару-тройку сотен особей Рою плевать, и он так проводит разведку — не разучились ли мы воевать?