Открыватели дорог

— В Госконтроль? — не проговорил, а выдохнул Крохмалев, взглянул на Чудакова, перевел взгляд на Вальку, повернулся на одной ноге и побежал к выходу так быстро, что шаги прозвучали в этой пустыне, подобно сигналу тревоги. Вот Кроха громыхнул дверью где-то далеко в коридоре, и все затихло.

— Вы и вправду послали ее в Госконтроль? — с удивлением спросил Валька.

— Ну зачем она им? — устало сказал Чудаков. — К письму мы приложили копию нашей работы.

— А что же делать с этим? — Валька кивнул на механизмы.

— Собирай, что же еще! Будет готово — проверим еще раз. Вот возьми! — Чудаков вынул из кармана заметки и отдал их. — Всякая проверка полезна, только Крохе схему не отдавай: еще напутает со зла!

26. ВНЕШНИЙ МИР

Несколько дней прошли в относительном покое. Алексей жадно и много писал: очень хотелось создать стройный мир ядерной физики, хотя он и знал воззрения старейшин этой науки. Они считали, что еще слишком мало фактов для постройки такого здания.

Алексей не лез в современные Кювье. Да и легче было Кювье. Подумаешь, по уцелевшей кости воссоздать облик вымершего животного!

Перед нынешними Кювье стояла более трудная задача: по нескольким частицам, умирающим в одну стомиллионную долю секунды, создать целый мир, может быть, более сложный в своих взаимосвязях, чем доисторический мир, одну деталь которого сумел воссоздать Кювье.

«Нет, зарываться незачем, — думал Алексей. — Я знаю всего лишь несколько слагаемых этого странного мира. И я еще не могу подставить иксы и игреки вместо неизвестных частиц, чтобы сразу вывести уравнение. По-видимому, должно существовать даже несколько сходных частиц, хотя они до сих пор ускользают от экспериментаторов. Надо больше внимания уделять эксперименту…»

В одно из воскресений они попросили Нонну свозить их в Приокск: там строился новый ядерный институт. Михаил Борисович ни в квартире, ни в машине Нонне не отказывал, видно, ждал, когда дочка сама явится с повинной.

Увы, в Приокске об их ссоре со старшими физиками знали все. На гостей поглядывали сочувственно. О работе, что раньше бывало на второй минуте встречи, теперь не говорили. Расхваливали местность, удобные здания института, при вопросе об ускорителях закатывали от восторга глаза, но опять-таки, чем сии машины отличаются от тех, на которых работали Ярослав и Алексей, ни слова.

К концу визита Ярка мрачно сказал:

— Ну, полная информация получена…

— А что вы узнали? — наивно спросила Нонна.

Она на этот раз была тихой и нежной. А может, это только показалось Алексею. Может, она просто устала от той постоянной смуты, которую переживала. Уж, наверно, ни отец, ни мать не упускают случая, чтобы указать на ее неприличное поведение. Предать отца!

— Так какую же информацию вы получили? — продолжала допытываться Нонна.

— Не я, а они! Полную информацию! — сердито сказал Ярослав. — Они знают, что нас выпрут из института, что мы приехали пощупать, не примут ли нас сюда на работу, и знают, что наше руководство напугало ихнее руководство, что мы, мол, звери, а никакие не физики, и знают, что нас не возьмут. Вот их информация.

Нонна испуганно взглянула на Алексея.

Тот утвердительно кивнул.

— Но это же свинство! — возмутилась Нонна.

— Почему? — равнодушно спросил Ярослав. — Какой же учитель будет поддерживать бунтующих учеников? Хорошо еще, что сейчас не средневековье. В те времена старшины цеха просто выпороли бы нас на площади и выпроводили за стены города. Нет, теперь времена либеральные. Вон у американцев ученый, поступивший в лабораторию фирмы, передает все материалы своих исследований в ведение этой самой фирмы, хотя никто из директоров ни уха ни рыла не смыслит в его выдумках. Нет, в нашем случае не свинство, нас просто хотят образумить.

— Зачем вы так, Ярослав! — У Нонны задрожали губы.

— Что, обиделись за папочку? — грубо спросил он.

С Ярославом творилось что-то непонятное. Он стал резок даже с друзьями.