Откуда берутся дети

Рассказала все маме, Наташке и Ире. Мама и Наташка предлагают прервать беременность. Говорят, что мы молодые, и у нас еще будет ребенок. Наташка зовет в Петербург, говорит, приезжай, погуляем, отвлечешься. Ей, наверное, трудно представить, что я чувствую – она никогда не была беременна. У нее сейчас новая жизнь: после шести лет с Полевым она наконец-то встретила новую любовь и начала нормальные отношения. Но мама? Я сначала не понимала, как она может так говорить, сама же родила троих детей. Но теперь думаю, что она просто защищает своего ребенка – меня. Это ее задача как мамы. А я буду защищать своего. Ира единственная ничего не говорила про аборт. Сказала только, что сошла бы с ума, если бы это произошло с ней. От этого «сошла бы с ума» мне почему-то стало легче.

***

Мама с тетей Наташей ждут нас дома. Мама обнимает Варю и говорит, что все будет хорошо.

Потом подходит ко мне и говорит, что нам надо поговорить наедине.

– Дорогой мой, – начинает она, – во-первых, я поздравляю тебя с тем, что скоро в твоей жизни произойдет одно из самых главных событий – ты станешь папой. Я хочу, чтобы ты и Варя знали, что мы всегда поддержим вас, что вы всегда можете на нас положиться. Если вы решите, что пока сами не готовы растить ребенка, то мы сделаем это за вас или, по крайней мере, обсудим этот вопрос с Вариными родителями. Но сейчас я должна тебе кое-что рассказать. Когда-нибудь мы бы все равно пришли к этому разговору, но он случился гораздо раньше, чем я думала.

– Если ты решила поговорить про безопасный секс, то уже опоздала.

Но мама не хотела говорить про безопасный секс. Она рассказала, что когда я родился, у меня была недоразвита челюсть, западал язык, и была дырка на полнеба. Это называется синдром Пьера Робена и в некоторых случаях является наследственным.

***

Вечером я долго думаю про Робена. Неприятно узнать в почти 17 лет, что ты – это не совсем ты, а еще и немного какой-то Пьер. На семейном совете вечером решили оставить ребенка, каким бы он ни был. Мама с тетей Наташей сказали, что когда малышу будет три месяца нужно идти на узи – смотреть, нет ли каких-то особенностей (под особенностью они подразумевают недоразвитую челюсть).

Интересно, изменилось бы что-то, если бы я с самого раннего детства все это знал? Развился бы у меня комплекс? Был бы я тем, кто я есть сейчас или что-то во мне было бы другим?

Еще я думаю про Вариного ребенка. То есть теперь уже про нашего. Смогу ли я, правда, стать для него отцом? Что мы будем делать дальше? Притворяться всю жизнь или только до совершеннолетия? Можно ли быть отцом для ребенка два года, а потом сказать ему: «Извини, но теперь твоей маме восемнадцать, а я вообще-то не твой папа». За два года ребенок уже, наверное, успевает привязаться. Иначе родители сразу бы выдавались лет в пять – все равно же дети ничего не запоминают. Вспоминаю, какими были Тонечка и Анечка, когда родились. Вообще-то очень милыми. Интересно, согласилась бы Варя так легко оставить ребенка, если бы он правда был моим?

***

Утром после завтрака Варя с мамой уезжают. Обнимаю свою подругу и думаю, что теперь это самый родной мой человек.

***

Из дневника мамы