Откуда берутся дети?

Он хочет развода. Развода! И это после всего… всего, что она для него сделала, он готов просто выкинуть её из своей жизни. Выполнила свою роль, послужила во благо компании — и свободна! Он даже поблагодарит её наверняка… Это же Говоров! Циник и эгоист!

Поначалу она ему не поверила. Решила, что он снова подталкивает её к решению вернуться в Москву и выкинуть из головы все амбициозные планы, которые она вынашивала в последние месяцы. Света знала, что Андрей не доволен их семейной жизнью. Ему не нравилось, что она так активно участвует в делах компании. Не нравилось, что она в Париже, что блистает, что у неё всё получается. Ему хотелось жену дома.

Это даже смешно.

Андрей Говоров, который всегда боялся оказаться скованным по рукам и ногам семейными узами, боялся стать таким, как все — обыкновенным человеком со своими очень простыми слабостями и радостями, вдруг кардинально изменился и захотел именно "тихого семейного счастья". Чтобы жена сидела дома, ждала его с работы и воспитывала детей.

Он заговаривал с ней об этом и даже не один раз. Сначала осторожно, когда понял, что она увлеклась работой не на шутку, но со временем становился всё настойчивее.

— Так нельзя жить, это ненормально, — неизменно повторял муж, становясь в позу. — Это семья, Свет. Какой, к чертям, Париж?

Он снова думал о себе. Он всегда думал о себе. Раньше он хотел свободы, и она обязана была это понимать и прощать. Принимать его, закрывать глаза на его романы, которые и не прекращались никогда, не смотря на их отношения. Их жизни все эти годы шли словно параллельно друг другу. Она с ним, а он с кем-то, с кем он хочет быть в данный момент, а иногда с ней, когда ему это удобно. Когда хочется вернуться к кому-то, переждать в тихой гавани, набраться сил… Вот тогда нужна была она. И ведь Андрей даже вины за собой особой не чувствовал. Его всё устраивало. А она должна была приспосабливаться.

Она и приспосабливалась. И даже привыкла, в конце концов. Смирилась с тем, что "Андрюша так непостоянен, но это ведь особенность его характера". Так всегда говорила Людмила Алексеевна, стараясь оправдать очередную измену сына. И смотрела виновато и умоляла набраться терпения и подождать, когда он повзрослеет. Давала какие-то обещания.

Она давала, а не он. Андрея всё в его жизни устраивало.

Он даже не держал её, Свету. Он предоставил выбор ей. Давно, ещё в начале их отношений. Она могла терпеть и прощать или уйти от него. Почему она тогда не ушла? Любила. Любила его, как помешанная, много лет. И ждать была готова. Вот только прощать было труднее. Но она упорно наступала на свою обиду и принимала его с радостью. Всегда с радостью. А он не ценил. Виноватился, конечно, но это была скорее вежливость, чем искреннее осознание своей вины. Со временем это превратилось в некий ритуал. Он приходил, прятал глаза, произносил заученные фразы и заверения, а после был её выход — подойти, обнять и всё простить.

Это продолжалось не один год. И Света научилась с этим жить. И несмотря ни на что, она хотела за него замуж. Это могло показаться странным, но она его любила. Вот таким, каким он был. Шабутным, влюбчивым, горящим, порой беспардонным и не чутким. Это был её мужчина, она слишком много ему отдала, всю себя, — и сердце, и душу, и гордость.

А потом он изменился. Она не заметила в какой момент. Слишком занята была воплощением своей мечты. А мечтала она о свадьбе. Как будет идти с Андреем рука об руку, как будет кружиться с ним в первом вальсе, а все вокруг будут удивлены и восхищены тем, какая же они красивая пара. Он — высокий, статный, черноволосый и она рядом с ним — хрупкая, светлая, ослепительно красивая.

Всё это было. И кольца золотые, и вальс, и гости, которые поздравляли и аплодировали, когда они вышли на свой первый танец. Шампанское, живая музыка, цветы, белое платье… Каждая деталь выверена и продумана за многие, длинные, одинокие ночи. Когда слёзы душили от злости и обиды. Когда Андрея не было рядом, и когда он о ней не думал. А она утешала себя мечтами именно об этом дне.

Говоров не был против свадьбы. Пытался что-то возразить поначалу, но родители ему доходчиво объяснили, что пора — возраст, положение, обязанности, связи… И он сдался, и как Свете показалось, даже с неким облегчением. Штамп в паспорте не помешал бы ему ни чем. Знал, что Света не сможет, а может и не захочет ограничивать его свободу. Всё останется как прежде.

Они обо всём договорились. Обо всём.

А потом что-то произошло. Потому что выходила замуж она уже за совсем другого человека. Чужого и незнакомого. Странного и непонятного.