Откуда есть пошла Русская земля - Века VI-X (Книга 2)

Достаточно взглянуть па карту, и станет ясно, что экономических потребностей в объединении обширнейшей территории союзов племен не было ни в IX веке, ни много позднее. Соединение разноязычных территорий могла осуществить только именно внешняя власть. Развитие частной собственности вносило противоречия в племенную организацию, но сломать ее она не могла. Эту организацию не сломает и внешняя власть, хотя она и будет к этому стремиться. Именно на этой российской территории вплоть до XIX века сохранится обычное право, противостоящее государственному законодательству. Это обстоятельство обыграл А. Н. Островский в драме "Горячее сердце": градоначальник обращается к купцам с вопросом, судить ли их "по закону, или по совести", пугая пухлыми томами Полного собрания российских законов. Купцы апеллируют к "совести" не только потому, что "законов у нас много", но и потому, что законы редко считались с действительностью. Общество откупалось от внешней власти взятками, но внутри его продолжали действовать законы, которые нельзя было обойти: законы традиции.

В сказании о призвании появляется и идея "права" на княжение единственного рода. Насаждалась эта идея Мономаховичами, отстоявшими от родоначальника династии Игоря на целых семь поколений. И похоже, что, кроме них, никто и не вел себя от Рюрика. Во всяком случае, в "Слове о полку Игореве" легендарным родоначальником русских князей признается Троян, а главный герой - Игорь Святославич - назван его "внуком", то есть потомком.

Необходимо иметь в виду, что и слово "владение" под пером летописца означало нечто иное, нежели позднейшее феодальное или княжеское владение. В славянском языке не случайно (так же, как в кельтском) одним словом обозначалась и земля, и управление на пей: власть (волость). "Владение" в этом смысле не означало ни господства, ни собственности. Это была форма почетной и доходной, по все-таки обязанности. На практике, конечно, владельцы стремились стать и господами и собственниками. Тем не менее княжеский удел никогда не сливался с государственным владением. Да и в рамках домена собственность князя ограничивалась. Не случайно, что, когда в середине XIX века в канун крестьянской реформы возник вопрос, кому принадлежит земля, ясного ответа на него никто не мог дать.

Как было сказано, экономически целесообразная земская власть не могла простираться на обширные территории. Возвыситься над ними могла лишь власть, так или иначе внешняя. Таковая, естественно, пользовалась противоречиями между отдельными землями-княжениями и, конечно, не забывала напомнить о своих заслугах в поддержании "порядка", а также в организации обороны или же походов па внешнего врага. На юге таким племенем-объединителем оказались поляне-русь.

Дунайские воспоминания древнейшего киевского летописца относятся к эпохе великого переселения. Но восстановить ход событий с VI по IX век в Поднепровье в настоящее время не представляется возможным. Можно лишь предполагать, что здесь сосуществовали еще не слившиеся собственно славянские и русские племена вместе с остатками какого-то иного местного и пришлого населения. Кое-что летописец прояснил, сам того не подозревая. Ему очень хотелось приподнять достоинство полян, обосновать их право на первенство в славянских княжениях, а показал он то, что поляне сохраняли еще черты, характерные для многих племен эпохи переселений.

Существеннейшие отличия от остальных славян поляне сохранили в двух наиболее стойких традиционных сферах: в формах семьи и в погребальном обряде. У всех славян было трупосожжение. Поляне выделялись трупоположениями, и это сообщение летописца подтверждается археологическим материалом. У славян при сохранении многоженства преобладала малая семья. И это тоже подтверждается археологическими данными: размеры полуземлянок (10-20 квадратных метров) могли вместить только малую семью. "Большие дома" черняховской культуры (II-IV вв.) обычно достигали сотни и более квадратных метров. Летописец особое значение придавал форме брака, отметив, что у славян вообще "брака не было", а было умыкание во время игрищ между селами по договоренности с невестой ("с нею же кто совещашеся"). Браком в данном случае обозначается своеобразная коммерческая сделка, покупка жены. У полян сохранилась даже такая специфическая особенность, распространенная у племен эпохи великого переселения, как "утренний дар" жениха молодой супруге после первой брачной ночи.