Откуда есть пошла земля нарофоминская

Вглядываясь с вершины XX в подножье XIX века, невольно думаешь о том, какую разрушительную для захватчиков ауру должны были излучать материальные сокровища и святыни, насильственно отторгавшиеся ими от святой православной Руси. Не потому ли с занятием Москвы, началом массовых грабежей пошла на закат звезда баловня фортуны?

В те дни М.И.Кутузов, обращаясь к перешедшим в контрнаступление войскам, писал о неприятеле: "В бегстве своем оставляет он обозы, взрывает ящики со снарядами и покидает сокровища, из храмов Божиих похищенные".

Как-то Павел Андреевич Жилин, бывавший во Франции и поддерживавший контакты с французскими военными историками, обмолвился о том, что при отступлении от Малоярославца, на участке между Боровском и Можайском, командовавший частями арьергарда генерал Жерар потребовал от колонны "отстающих", сдерживавших темп марша, разгрузить заплечные ранцы, выбросив их содержимое в реку. В противном случае всем больным, раненым и ослабшим – двигавшимся без части солдатам и офицерам грозило попасть в плен к казакам Платова, стать скорой добычей воронья и волков. Тогда же одни драгоценности в бессильной злобе втаптывались солдатскими сапогами в глубоко раскисшую дорожную грязь, другие – из ранцев вываливались в воду, замывались течением...

У песчаного схода к реке, в которую упирается полузабытая проселочная дорога, идущая со стороны деревни Волчонки, тихо. Лишь иногда с противоположного берега донесется отдаленный звук автомобильного движка или прокричит перелетная птица. Пешеходы бывают здесь нечасто. Разве что пройдут в утреннем мареве грибники – срежут угол на пути к дальнему бору. Названия этого песчаного брода на Протве уже не припоминают даже старожилы деревни Волчонки. Говорят просто: "Брод на Верею". От деревни до него не более четырех километров в северо-западном направлении. И уже не помнят люди земли верейской, что это и есть одно из тех самых мест, где в середине октября 1812 года "вторым золотым обозом" и "отстающими" оставлен драгоценный след, ведущий из сожженной, но не покоренной Москвы на Можайск. Теперь трудно доподлинно установить, посылали или нет, как это было на реке Березине, местные помещики своих крепостных нырять в воды Протвы в поисках золота. Известно другое: дважды – в 1812 и 1942 годах – деревня выгорала полностью...

В заключение, отвечая на вопрос, почему длительное время пристальное внимание при поиске сокровищ обращалось именно к Семлевскому озеру, а не к верховьям бассейна реки Протвы, разберемся в хитросплетениях информации, почерпнутой главным образом из мемуаров бывшего адъютанта штаба Бонапарта французского генерала, а позже военного историка графа де Сегюра Филиппа-Поля.

Граф писал о событиях, происшедших 6 и 7 ноября: "От Гжатска до Михалевской деревни, расположенной между Дорогобужем и Смоленском, в императорской колонне не случилось ничего замечательного, если не считать того, что нам пришлось бросить в Семлевское вывезенную из Москвы добычу: пушки, старинное оружие, украшения Кремля и крест св. Ивана Великого. Трофеи, слава, все те блага, ради которых мы пожертвовали всем, стали нас тяготить. Теперь решался вопрос не о том, как нам украсить свою жизнь, а о том, как ее спасти".

Действительно то, что именно на этом участке отступления по понятным теперь причинам французские, германские, итальянские, польские и испанские части получили приказание Бонапарта сжечь все солдатские трофеи. Приказание выполнили.