Откуда есть пошла земля нарофоминская

Жизнь в селе Фоминском в годы княжения Симеона (современные энциклопедии ставят его в обычный ряд с русским — Семен) Гордого мало чем отличалась от спокойной жизни в других местностях Северной Руси. Из этих спокойных для древнего села лет дошла до нас удивительная история с женитьбой князя Федора Фоминского. Зародилась она вот при каких обстоятельствах.

В те годы шло своеобразное "соревнование" между литовским князем Гедимином и московским князем Иваном Калитой, а впоследствии их сыновьями Ольгердом и Симеоном, за подчинение себе Смоленского княжества. Калита в своей роли собирателя русских земель всегда предпочитал оружию мирные средства для достижения поставленной цели. И в ходе борьбы за Смоленск, очевидно, совершенно случайно выходец из смоленского княжеского рода Федор стал именоваться Фоминским. Что же произошло?

Ольгерд и Симеон состояли в двойном родстве, Ольгерд был женат на свояченице Симеона, а Симеон…

Симеон был женат трижды. Первый брак был заключен с одной из дочерей князя Гедимина, сестрой Ольгерда. Аугуста Гедиминовна, в крещении Анастасия, скончалась очень рано, в 1345 году, четырьмя годами позже свекора, Ивана Калиты. Когда умерла Гедиминовна, Симеон, не прожив вдовцом и года, женился во второй раз. Избранницей стала Евпраксия, дочь одного из мелких смоленских князей Федора Святославича. Симеон одарил тестя щедро, отдал князюшке в управление Волок Ламский. Не прошло и года, как Симеон свою Евпраксию отослал к родному отцу, посоветовав снова найти ей жениха. Да не просто посоветовал, приказал найти ей мужа.

Федор Святославич игнорировать великокняжескую волю был не в силах. Что, однако, послужило причиной развода? Летопись рассказывает об этом так: "Великую княгиню на свадьбе испортили: ляжет с великим князем, и она ему кажется мертвой". И не умеющую соответствующим образом вести себя в великокняжеской постели Евпраксию выдали замуж за совсем простого князя Федора Фоминского. А Симеон женился в третий раз, на тверской княжне Марье. В летописях, к сожалению, ничего не рассказано о том, как сложилась супружеская жизнь Федора Фоминского с "испорченной" Евпраксией. Вероятно, щекотливую тему летописцы оставили современным краеведам.

В третьем томе издания "Города Подмосковья" в числе других напечатан очерк о Наро-Фоминске. Автор работы о нашем городе Г.С.Чупырина, в частности, отмечала: "Река, на которой располагалось Фоминское, в XIV–XV веках входила в систему водных торговых путей Московского княжества. В то время низовья Москвы-реки принадлежали Рязанскому княжеству. По Москве-реке купцы спускались на лодках до реки Пахры, затем поднимались к ее верховьям и через небольшой волок попадали в реку Пахру, а оттуда — к поселениям на Оке, в верховья и низовья Волги. Близ Фоминского на реке Наре существовал мыт, дававший значительный доход княжеской казне. С расширением границ Русского государства и развитием сухопутных средств передвижения в XVI веке экономическое значение Фоминского упало".

За исключением календарных дат все вышеизложенное нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить. Это не больше, чем увлекательная исследовательская гипотеза. Относясь к ней с уважением, нельзя оставить без внимания ее слабые стороны.

Как известно, "низовья" Москвы-реки завершаются возле города Коломны. Именно здесь Москва впадает в Оку. Тот, кто владеет Коломной, в одинаковой степени может контролировать водный путь по верховьям Оки и по всему течению Москвы-реки.

Времена, когда не только Коломна, но и Верея подчинялись Рязанским князьям, к началу XIV века прошли. Коломну и все низовья Москвы-реки к Московскому княжеству присоединил еще Даниил Александрович, сын Александра Невского, чье княжение в Москве приходится на 1272–1303 годы. Это, между прочим, хорошо видно и из "Духовной грамоты" Ивана Калиты. После Даниила Александровича по Москве-реке и ее притокам можно было плавать свободно, не прибегая к тяжелейшим волокам. Однако, что касается "верховьев и низовьев Волги", то не следует забывать, что сама-то Рязань тоже стоит на Оке, только ниже Коломны на сотню километров. Поэтому использование Пахры для "волока" в Пахру с последующим транзитом по Оке лишено смысла. К этому доводу добавим другой — отдаленность истока той реки, которая в то время именовалась Пахрой. Поэтому гипотезу Чупыриной нельзя рассматривать без учета изложенных исторических факторов и смещения ее во времени на более ранний период.

Вообще оценка краеведом Чупыриной ряда исторических фактов или гипотез об экономическом и стратегическом значении Фоминского в период раннего средневековья не совпадает с выводами историка Иловайского. Не беда. Было бы скучно обходиться без споров.