Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении

Кристофер Робин Милн – прототип нескольких героев стихотворений в сборниках «Когда мы были совсем маленькими» и «Теперь нам шесть» Алана Милна, в последнем он присутствует вместе со своей подружкой Анной Дарлингтон, которая была на восемь месяцев его старше.

Вопреки расхожему мнению, будто бы Кристофер Робин Милн ничего не знал о своем литературном двойнике, мальчик не только знал о книге своего отца, но и поначалу очень гордился своим вкладом в нее. По его собственным словам, ему «вполне нравилось быть Кристофером Робином и быть известным». Тем не менее одноклассники из школы Гиббса, куда мальчик поступил в 1929 г., над ним начали издеваться, они дразнили его цитатами из книги и особенно из стихотворения «Vespers» («Вечерня»), где была такая строчка: «Hush! Hush! Whisper who dares! Christopher Robin is saying his prayers» («Тихо! Тихо! Кто смеет шептаться! Кристофер Робин молится»).

Сам Алан Милн был атеистом, но не возражал против воспитания своего сына в христианских традициях. Упомянутая строчка из стихотворения писалась с добрым юмором, но из-за нее ранимый мальчик возненавидел сначала свою школу, а затем и свою славу. Так что через год его пришлось перевести в школу для мальчиков Стоуи в Бакингемшире, где Кристофер Робин начал заниматься боксом, чтобы научиться давать отпор. В 1939 г. он выиграл стипендию на изучение английского языка в Тринити-колледже в Кембридже.

Когда Кристоферу Робину исполнилось 11 лет, его мама уехала в США к своему американскому любовнику, с которым провела там три года. Кристофер учился в Кембридже. Сблизиться с отцом ему удалось только в подростковом возрасте, когда мальчик смог разделять его интересы и когда Дороти оставила их одних.

К началу Второй мировой войны Кристоферу Робину исполнился 21 год, и он решил пойти на фронт, но его отвергла врачебная комиссия. Тогда его отец, используя свое влияние, добился, чтобы Кристофера зачислили инженером во 2-й учебный батальон Корпуса королевской инженерии. Через год Кристофер получил звание офицера. Сначала его по службе отправили на Средний Восток, а потом в Италию. Но «слава» догнала его и там, так как историю «Винни-Пуха» уже перевели на многие языки и в том числе на итальянский.

В общем, ничего удивительного, что в результате Кристофер Робин сделался мемуаристом и написал автобиографию, первая часть которой вышла в 1974 г. под названием «The Enchanted Places» («Зачарованные места»). В ней он рассказал о проблемах, с которыми ему пришлось столкнуться в детстве из-за Винни-Пуха. Вторая называлась «The Path Through the Trees» («Путь сквозь деревья») и затрагивала те же темы, третья – «The Hollow on the Hill» («Пустота на холме»), – рассказывала о его философских взглядах на жизнь.

Корней Чуковский

«ДОКТОР АЙБОЛИТ»

Добрый доктор Айболит,
Он под деревом сидит,
Приходи к нему лечиться
И корова, и волчица,
И жучок, и червячок, и медведица.

По-первых, «Доктор Айболит» переписан и творчески переработан К.И. Чуковским с Доктора Дулиттла из книги Хью Лофтинга. Кроме того, у него был совершенно реальный прототип – некогда весьма популярный доктор Тимофей Осипович Шабад, которого сам Корней Иванович Чуковский в статье, напечатанной в «Пионерской правде», назвал прототипом доктора Айболита.

Так на русском языке сначала появилась история этого доброго доктора в прозе, и после тот же Чуковский написал еще и поэму.

Возможно, Шабад был действительно добрым и отзывчивым человеком, достойным детской сказки, тем не менее в его биографии нет прямых совпадений с жизнью и приключениями персонажа, поэтому мы здесь их и не приводим. Полагаю, что изначально Чуковский просто переводил книгу Лофтинга, а затем увлекся, добавил новых деталей, и в результате получилась совсем другая книга.

Впрочем, отчего бы Чуковскому писать о незнакомом ему враче, живущем в Вильне? На самом деле, был еще один доктор, имеющий прямое отношение к семье Корнея Ивановича, русский врач, доктор медицинских наук, специализирующийся на лечении туберкулеза Петр Васильевич Изергин. «За эту версию говорит и сходство портретов Изергина – сухонького старичка с бородкой клинышком – с традиционным изображением Айболита, и близкое знакомство его с Чуковским, и сама судьба этого врача, нелегкая и самоотверженная», – пишет об Изергине Руслан Бушков.

Отчего же тогда Чуковский называет прототипом Шабада? А секрет прост. Любимая дочка Корнея Ивановича Маша (Мурочка) (24 февраля 1920, Петроград – 10 ноября 1931, Крым), которой он посвящал стихи и детские сказки, болела туберкулезом костей.

Девочка таяла на глазах, и писатель поместил ее в санаторий в Алупке, где Изергин лечил детей, но было слишком поздно. В прославленный санаторий девочку доставили на последней стадии болезни, ей оставалось жить несколько месяцев.