Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении

А смерть уже ждала его. После того как в том же 1939 г. был подписан советско-германский договор о ненападении («Пакт Молотова – Риббентропа»), Раскольников испытал сильнейший эмоциональный шок, поскольку произошло событие, которое по своему содержанию не вмещалось в его сознание. Он впал в реактивный психоз и отправлен в психиатрическую лечебницу, где вскоре и умер при невыясненных обстоятельствах.

Версия первая, выдвинутая Ниной Берберовой в книге «Железная женщина»: Раскольников покончил с собой, в состоянии безумия выбросившись из окна психушки с пятого этажа, и разбился насмерть.

Версия вторая: вдова Раскольникова, Муза Раскольникова-Канивез, утверждала, что он скончался вследствие острой пневмонии.

Версия третья, от Роя Медведева: убит НКВД.

Никто из вышеупомянутых господ на месте смерти Раскольникова не был, никаких документов, подтверждающих хотя бы одну из трех версий, не обнаружено.

Щелкунчик – Осип Эмильевич Мандельштам (имя при рождении – Иосиф). «Мандельштам был невысокий человек, сухощавый, хорошо сложенный, с тонким лицом и добрыми глазами. Он уже заметно лысел, и это его, видимо, беспокоило…»[119].

Родился 3 (15) января 1891 г. в Варшаве, в еврейской семье. Отец, Эмилий Вениаминович (Эмиль, Хаскл, Хацкель Бениаминович) Мандельштам (1856-1938) – мастер перчаточного дела, состоял в купцах 1-й гильдии, мать, Флора Овсеевна Вербловская (1866-1916) – музыкант.

«Он был уже давно одним из самых известных поэтов. Я даже считал его великим. И все же его гений почти не давал ему средств к приличной жизни: комнатка почти без мебели, случайная еда в столовках, хлеб и сыр на расстеленной бумаге, а за единственным окошком первого этажа флигелька – густая зелень сада перед ампирным московским домом с колоннами по фасаду», – пишет о Мандельштаме В. Катаев.

В 1897 г. семья Мандельштамов переехала в Петербург. Осип учился в Тенишевском училище, в 1908-1910 гг. – в Сорбонне и в Гейдельбергском университете. В промежутках между зарубежными поездками бывал в Петербурге, где посещал лекции по стихосложению на «башне» у Вячеслава Иванова.

Первая публикация – журнал «Аполлон» (№ 9) в 1910 г., печатался также в журналах «Гиперборей», «Новый Сатирикон» и др.

Начиная с 1911 г. семейный достаток сократился настолько, что уже не было возможности оплачивать образование за границей, и Мандельштам поступил в Петербургский университет, а так как там принимали только определенное количество иудеев, он крестился. Учился на романо-германском отделении историко-филологического факультета, который не закончил.

В то же время познакомился с А. Ахматовой и Н. Гумилевым. Вошел в «Цех поэтов», в 1912 г. познакомился с А. Блоком, вошел в группу акмеистов. Тогда же выходит первая книга его стихов «Камень». В 1915 г. знакомится с Цветаевой.

После революции 1917 г. работает в различных газетах, много выступает со своими стихами.

«Я пришел к щелкунчику и предложил ему сходить вместе со мной в Главполитпросвет, где можно было получить заказ на агитстихи.

При слове „агитстихи“ щелкунчик поморщился, но все же согласился, и мы отправились в дом бывшего страхового общества „Россия“ и там предстали перед Крупской.

Надежда Константиновна сидела за чрезмерно большим письменным столом, вероятно, реквизированным во время революции у какого-нибудь московского богача. Во всяком случае, более чем скромный вид Крупской никак не соответствовал великолепию этого огромного стола красного дерева, с синим сукном и причудливым письменным прибором.

Ее глаза, сильно увеличенные стеклами очков, ее рано поседевшие волосы стального цвета, закрученные на затылке узлом, из которого высовывались черные шпильки, несколько неодобрительное выражение ее лица – все это, по-видимому, не очень понравилось щелкунчику. Он был преувеличенного мнения о своей известности и, вероятно, полагал, что его появление произведет на Крупскую большое впечатление, в то время как Надежда Константиновна, по моему глубокому убеждению, понятия не имела, кто такой „знаменитый акмеист“.

Я опасался, что это может привести к нежелательным последствиям, даже к какой-нибудь резкости со стороны щелкунчика, считавшего себя общепризнанным гением.

(Был же, например, случай, когда, встретившись с щелкунчиком на улице, один знакомый писатель весьма дружелюбно задал щелкунчику традиционный светский вопрос:

– Что новенького вы написали?

На что щелкунчик вдруг совершенно неожиданно точно с цепи сорвался.

– Если бы я что-нибудь написал новое, то об этом уже давно бы знала вся Россия! А вы невежда и пошляк! – закричал щелкунчик, трясясь от негодования, и демонстративно повернулся спиной к бестактному беллетристу.)

Однако в Главполитпросвете все обошлось благополучно.

Надежда Константиновна обстоятельно, ясно и популярно объяснила нам обстановку в современной советской деревне, где начинали действовать кулаки. Кулаки умудрялись выдавать наемных рабочих – батраков – за членов своей семьи, что давало им возможность обходить закон о продналоге. Надо написать на эту тему разоблачительную агитку.