Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении

«Государь мой, – говорил Иван Андреевич приносителю подарков, – сахарная голова не есть резон для обвинения вашего соперника: извольте ее отнести назад, а принесите законное доказательство вашего права…»[7].

Неудивительно, что такая кристальная честность не способствовала ни его продвижению по службе, ни личному обогащению. Не исключено, что Фонвизин вложил в уста своего любимого персонажа Стародума реальные наставления, данные ему отцом.

Отметим также, что комедия содержит сатиру на систему воспитания, которую проповедовал Руссо: мальчик должен жить свободно на природе, много гулять и ничему не учиться до подросткового возраста. Вот и получился Митрофанушка в полной красе.

Вальтер Скотт

«АЙВЕНГО»

Злой и коварный рыцарь храмовник Бриан де Буагильбер отнюдь не вымышленный персонаж. Вероятно, прототипом этого образа стал магистр ордена Храма в Англии и Шотландии Брайан де Джей.

Что скрывать, к тамплиерам не везде хорошо относились, особенно их не любили в Шотландии, где тамошние рыцари Храма – сплошь англичанами и пользовались всевозможными привилегиями ненавидимого шотландцами короля Эдварда Длинноногого.

Брайан де Джей был предан своему королю и погиб в битве под Фалкирком в 1298 г., пытаясь подавить восстание шотландских бунтовщиков. В общем, каким бы злым и алчным он ни был, пал с честью в бою, как и положено настоящему рыцарю.

Александр Грибоедов

«ГОРЕ ОТ УМА»

Шбычно в школе нам говорят, что прототип Чацкого – Петр Яковлевич Чаадаев, и это правильно. В черновиках Грибоедов пишет фамилию главного героя несколько иначе, чем мы это видим в книге, – Чадский. Ничего удивительного, Грибоедов, Чаадаев и Пушкин были друзьями, есть версия, что именно с Чаадаева поэт писал своего Онегина. Биографию Чаадаева мы разберем более подробно в главе «Евгений Онегин», где будем сравнивать факты биографии персонажа и предполагаемого прототипа. Пушкин посвятил ему стихотворение:

К ЧААДАЕВУ

Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит еще желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!

Кстати, Чаадаев во многом повторил судьбу Чацкого, в частности, его объявили сумасшедшим и он содержался под домашним арестом. Надзор полицейского лекаря за «больным» был снят лишь через год. То есть произошло обратное действие: не персонаж проследовал по стопам своего прототипа, а прототип, увлекшись, отправился за персонажем.

Образ Татьяны Юрьевны списан Грибоедовым с княгини Прасковьи Юрьевны Гагариной (урожд. княжны Трубецкой, 1762-1848), известной красавицы и, что совсем удивительно, первой русской воздухоплавательницы[8].

Татьяна Юрьевна!!! Известная, – притом
Чиновные и должностные —
Все ей друзья и все родные;
К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам…

Как обходительна! добра! мила! проста!

Балы дает нельзя богаче
От Рождества и до Поста,
И летом праздники на даче.

Она воспитывалась в Смольном институте, после чего вышла замуж за полковника, который впоследствии получил чин генерал-майора, князя Федора Сергеевича Гагарина (1757-1794). Во время русско-турецкой войны сопровождала мужа в Яссы, где прославилась тем, что дала пощечину светлейшему князю Г.А. Потемкину. Должно быть, наказание было заслуженным, потому что ни Прасковья, ни ее супруг после не были призваны к ответу. В 1794 г. овдовела. Это случилось в Польше, во время восстания. Саму Прасковью Гагарину в то время восставшие поляки заключили под стражу, где она и находилась в течение полугода вплоть до взятия Варшавы Суворовым. В плену она родила дочь Софью.

Далее Прасковья поселилась в Москве. «Долго отвергала она всякие утешения, в серьге носила землю с могилы мужа своего; но вместе с твердостью имела она необычайные, можно сказать, невиданные живость и веселость характера; раз предавшись удовольствиям света, она не переставала им следовать»[9]. Князь И.М. Долгоруков написал в ее альбоме: