Откуда соколы взлетают

Кравченко сел в машину. И через считанные минуты его «виллис» скрылся в снежной пыли.

На аэродроме комдива ждали. Командир полка майор Кузнецов доложил о готовности. Григорий Пантелеевич уточнил задачу, сделал ориентировку. Группе истребителей надо было обеспечить выход самолетов 281-й авиадивизии на штурмовку контратакующего противника.

В небо уходили парами. Взлетели Кравченко и старший лейтенант Смирнов, майор Кузнецов и старший лейтенант Питолин, другие летчики. Восьмерка истребителей быстро набрала высоту и скрылась за облаками.

— Я — ноль первый, — послышался голос комбрига. — Крутить головой на все 360 градусов! Быть внимательным. Надежно прикрывать соседа!

Потом он попросил пункт наведения охарактеризовать обстановку в воздухе.

— Тройка «мессеров» на высоте до двух тысяч метров кружит в районе Синявинских высот, в остальных районах воздух чист, — докладывал полковник Троян.

Восьмерка ЛА-5 на высоте трех километров быстро выходила в заданный район. Первым заметил гитлеровцев лейтенант Сенин и, круто пикируя, пошел на сближение. Немцы поздно обнаружили атаку. Сенин в упор прошил «мессера». Тот густо задымил и понесся к земле. Два других фашиста бросились наутек, под прикрытие своих зенитных батарей.

А с немецких аэродромов, лежащих к югу от станции Мга, взмыло в небо до трех десятков самолетов. «Мессершмитты» забирались в высоту для удобной атаки. «Фокке-Вульфы» шли пониже, отрезая группе Кравченко отход к своим аэродромам.

— Прикрой-ка меня, Смирнов. Встречный «фоккер» прикурить просит. Так я ему сейчас огонька удружу, — попросил комдив ведомого.

Самолеты, уже стремительно неслись навстречу друг другу. Вот-вот они неминуемо столкнутся… И фашист не выдержал, взмыл. Желтое брюхо его машины тут же было прошито огненной трассой. «Фоккер» завалился набок и с ревом и свистом устремился на снежное поле.

— Кому еще прикурить хочется?! Налетай! Подешевело… — задорно шутил комдив.

— Ноль первый! Ноль первый! Вас с высоты атакует «мессер», — предупреждал Кузнецов…

— Вижу, майор!

Самолет комдива круто пикировал. Немец мчался за ним.

У самой земли Кравченко перевел самолет на бреющий полет. Фашист не рассчитал и врезался в болото. К небу взметнулось желтое пламя и комья грязного снега.

Самолет комдива свечкой уходил в облака, чтобы снова атаковать…

Яростный бой продолжался более получаса. На снегу догорали сбитые самолеты. Кончались горючее и боезапас. Но силы были слишком неравными. На аэродром не вернулись ни комдив Кравченко, ни его ведомый старший лейтенант Смирнов, ни командир полка майор Кузнецов. Наблюдавшие за смертельной схваткой в воздухе артиллеристы видели, как последний наш ЛА-5, сбивший несколько фашистов, снижаясь, стал уходить в сторону своих аэродромов. За ним тянулся хвост дыма. Когда истребитель перелетел линию фронта, из него выбросился человек. Бойцы напряженно ждали, вот-вот раскроется белый купол парашюта. Но этого не случилось. Летчик упал вблизи батареи. Артиллеристы бросились к нему. Он еще был живой, пытался что-то сказать, но потерял сознание. Бойцы отстегнули ремни парашюта, расстегнули летный комбинезон и увидели две Золотые Звезды Героя.

Кравченко много раз прыгал с парашютом, и он никогда не подводил летчика. Но на этот раз парашют не сработал.

Братья ждали Григория Пантелеевича к обеду, когда с КП им сообщили о случившемся. С группой офицеров штаба они выехали к месту гибели командира дивизии. Погода снова переменилась. Сыпал снег. Мело. Сгущались сумерки, когда, наконец, они по ориентирам отыскали санитарную землянку стрелковой дивизии. Майор медицинской службы с горечью сказал, что оказать генералу помощь медицина была бессильна. Григорию Пантелеевичу ставили уколы, делали искусственное дыхание. Борьба за его жизнь продолжалась часа полтора, но в сознание он так и не пришел. Артиллеристы рассказывали, что самолет пролетел над ними на высоте метров в триста, когда из него выбросился летчик.

Кравченко лежал на столе в своем синем летном комбинезоне. В правой его руке было намертво зажато кольцо с куском перебитого тросика. Ногти пальцев были поломаны. Видимо, Григорий Пантелеевич, падая, пытался порвать ранец, чтобы освободить парашют, но сделать этого не сумел.

Все были поражены этой нелепой случайностью.

Иван как летчик обнаружил: парашют не раскрылся потому, что вытяжной тросик, раскрывающий его, был перебит, в правой руке Григория осталось кольцо с обрывком тросика. Парашютный ранец генерала не был поврежден.

На войне бывает всякое. Возможно, тросик был перебит осколком снаряда. При медицинском обследовании выяснилось, что Григорий Пантелеевич не был ранен. Он провел за свою жизнь более сотни воздушных боев и не имел ранений.

Вечером 23 февраля Кравченко должен был приехать во 2-й гвардейский полк для вручения боевых наград личному составу. Его ожидали с нетерпением. Но вот в столовую вошел взволнованный командир полка и сообщил, что комдив Кравченко геройски погиб в бою. Летчики застыли в шоковом молчании, а когда осознали случившееся, горе запеклось в сердцах.