Отличный Город

Жалкая комнатушка «Отеля де Скри» казалась настоящим раем при мысли о том, что ждало меня в церкви. Я предпочел бы встретиться лицом к лицу с демоном, нежели изображать любезность перед Арлой, которой известно о том, что тлетворная магия Анамасобии превратила меня в шарлатана. «Потаскуха способна выдать меня перед всей галереей негодяев», – думал я. Даже если бы день прошел благополучно, я не надеялся уже раскрыть дело, а следовательно, какие бы мучения ни пришлось мне пережить в провинции, стократ худшего приходилось ожидать от Создателя.

Тем не менее я поднялся, принял ванну, оделся с обычной тщательностью, накинул плащ и отправился на работу. На улице под легким снежком меня ожидал привычный кошмар в образе мэра Батальдо с той же нелепой шляпой на макушке и улыбающегося во весь рот. Пройдясь скальпелем по его мошонке, я гадал теперь, есть ли средство, способное излечить его от идиотизма. На миг мне представилось, как я вырезаю из него темный хохочущий ком, юмористическую опухоль мозга.

– Ваша честь! – выкрикнул он, радуясь мне как давнему другу после многомесячной разлуки. Я не нашел слов и только холодно кивнул ему. – Избранные представители населения ожидают вашего просвещенного мнения, – сказал он, пристраиваясь со мной в ногу.

Тут мне пришло в голову, что раз уж я не пристрелил его, то могу использовать.

– Отчего мне не сообщили, что у Битон есть ребенок? – спросил я.

– Отличный вопрос, – отозвался он и замер, задумчиво разглядывая снежинки. – Видимо, я не придал этому значения.

– Как случилось, что незамужняя родила ребенка? – спросил я.

– Прошу вас, ваша честь, – хихикнул он. – Неужели мне придется объяснять вам, человеку науки, как: такое случается?

– Не то, болван! От кого ребенок?

– Ну, кажется, она была влюблена в молодого шахтера по имени Канан, который, после того как «это случилось», как вы изящно изволили выразиться, столкнулся с другой случайностью, а именно с обвалом в шахте, – пояснил мэр.

– Они не были женаты? – спросил я.

– Вы не совсем понимаете дух Анамасобии, – сказал он. – Мы, живущие на самой окраине божественного мира, то и дело отступаем от правил, принятых в рафинированном обществе, как я уже недавно объяснял вашей чести. Но не сомневаюсь, что в конце концов они предстали бы перед алтарем.

–Понимаю, – сказал я. – Ребенок женского пола мужского?

– Мужского, – ответил он, и мы продолжали путь в молчании.

– Неразборчивая молодая особа, – заметил я.

– Неразборчивая в мыслях, то и дело увлекается новыми идеями и всегда была упряма.

– Как вы допускаете подобное среди вверенного вам народа? – спросил я, снова остановившись.

– В провинции подобные качества не всегда поддаются исправлению, – отвечал мэр. – Она хорошая девушка, хотя слишком серьезна, на мой вкус.

– На ваш вкус те, кто не слишком серьезен? – спросил я, положив конец беседе.

Он прохихикал всю дорогу до церкви. Арла ждала меня у алтаря. Я безразлично поздоровался, и она ответила в той же сухой манере. Я разложил инструменты, и мы немедленно приступили к работе.

Я размышлял, какие еще разочарования может готовить мне жизнь, когда Каллу, посланный за первым образцом, ввел миссис Мантакис. У меня не хватило духу узреть ее во плоти, и я позволил старой грымзе не снимать одежду.

– Как, ваша честь, – вмешалась Арла, – разве вам не интересно исследовать ее биологические возможности?

Я закурил и, как мог равнодушно, процедил:

– Хорошо.

Пока Арла звенела инструментами, заставляя мисс Мантакис принимать самые ужасные позы, я сидел сложа руки на груди и устремив взгляд в пространство. Выслушивая показания измерительных приборов, я уже не утруждал себя представлением с булавкой и блокнотом, а просто кивал, словно запечатлевая в памяти каждую цифру. При измерении мочки уха миссис Мантакис испустила рычание.

– Воровка, без сомнения, – сказала Арла, когда старуха, одевшись, покинула церковь. «Воровка, – мысленно согласился я. – Зато не лгунья!»

Все утро перед нами тянулась вереница пороков, врожденных уродств, гениев идиотизма, оставляя в памяти одно лишь чувство смутного отвращения. Я кожей ощущал ненависть Арлы, однако девушка работала методично, лишь изредка отпуская колкие замечания.

Я понимал, что рано или поздно должен буду обвинить кого-то ради спасения собственной шкуры, понимал я и то, что наказанием за столь серьезное преступление может быть только казнь: по новой и весьма действенной системе, введенной Создателем, казнь полагалась за любой проступок, более серьезный, чем плевок на мостовую Отличного Города.