Отличный Город

– В газете писали, один ученый сказал, будто он днем станет прятаться под землей. Стало быть, до ночи бояться нечего.

Новость была тревожной, зато напомнила мне, что и разговоры с населением могут быть полезны. Я поблагодарил уборщицу, чем, кажется, доставил ей искреннюю радость. Когда я, не найдя ничего интересного в топографии Города, уходил, она уже снова стояла на коленях над пятном.

Первым делом я обзавелся свежим выпуском «Газеты» и, устроившись в уличном кафе в парке перед чашечкой горячего озноба, развернул страницы. На второй полосе красовался заголовок «ДЕМОН НА СВОБОДЕ». Просмотрев статью, я узнал не многим больше того, что уже слышал от уборщицы. Однако с каких пор Белоу стал признавать ошибки? В прежние времена о подобном инциденте хранили бы глухое молчание. Надо бы расспросить его при следующей встрече.

Озноб оказался хорош, и я заказал вторую чашку. Дожидаясь, пока он чуть остынет, раздумывал, что хорошо бы найти хоть одного союзника – но кому довериться? Кроме той уборщицы, я с самого возвращения не встретил ни единого человека, который заговорил бы со мной без задней мысли. Потом я задумался над тем, что она сказала. Демон скрывается где-то под землей? Но ведь под землей может скрываться не только демон. Например, выставка... .....

В студенческие годы мне приходилось много ходить по Городу: то на разные чтения, то разнося спешные донесения Министерства Безопасности. Чтобы не толкаться в уличной сутолоке, я пользовался подземными переходами. При закладке Города Белоу предусмотрел сложную сеть подземных ходов и катакомб, которыми пользовался и сам, невидимкой передвигаясь с места на место.

– Неожиданность – мой хлеб, Клэй, – как-то сказал он мне, имея в виду эту самую подземную сеть.

Чиновники имели право пользоваться ею, но редко к нему прибегали, опасаясь лишний раз попасться на глаза Создателю.

«Под землей», – сказал я себе и готов был тут же сорваться с места, но заставил себя задержаться, чтобы; вручить пригласительные карточки другим посетителям кафе. Они благодарили меня жалостными голосами. Я понимал, как перепуганы бедняги, но с самым суровым видом записал их имена.

Возвращаясь в свой кабинет для приема назначенных посетителей, я миновал ярмарку, где накануне видел Каллу. Там снова шел бой, собравший довольно много зрителей. Белоу переходили из рук в руки и болельщики подзадоривали бойцов, призывая засеять ринг болтами и пружинами. Лица бойцов, к счастью, оказались незнакомыми.

Я подошел к солдату, стоявшему поодаль от толпы с огнеметом в руках. Голова одного из механических гладиаторов как раз откатилась под топором второго.

– Куда девают проигравших и поломанных? – поинтересовался я.

– Не ваше дело, – был ответ.

– Вы меня не узнаете? – ласково спросил я его.

– Еще два слова, и тебя родная мать не узнает, – огрызнулся он, поводя огнеметом. – Сгинь! Я протянул ему карточку. Служака в тот же миг осознал свое заблуждение и вытянулся в струнку.

– Ваша честь! – гаркнул он.

– Думаю, мы сможем поговорить на эту тему вечерком у меня в кабинете, – промурлыкал я. – Кстати, никто еще не обращал внимания на форму ваших бровей? – я укоризненно покачал головой.

– Тысяча извинений, ваша честь, – забормотал солдат. – Побежденных отвозят обратно на большой заводской пакгауз. Тех, что окончательно вышли из строя, разбирают, снимают медные и цинковые детали. Тех, что можно починить, ремонтируют и используют в следующих боях.

Я выхватил карточку у него из пальцев.

– Благодарю за справку.

Я уже уходил, когда он выкрикнул мне в спину:

– С возвращением с Доралиса, ваша честь!

Весь вечер я провел в кабинете, принимая посетителей. Все это были простые горожане, и я не заставлял их раздеваться, а просто прохаживался вокруг с кронциркулями и губными зажимами, разве что время от времени изображая, что делаю заметки в блокноте, как тогда, в Анамасобии. Сколько бы физиономических изъянов ни обнаруживалось в их лицах, я восхвалял их достоинства и заводил разговоры. Сперва все держались настороженно, дивясь такому дружелюбию со стороны важного лица. Однако каждому хотелось уверить себя, что я не причиню им вреда, и постепенно языки развязывались. Они выкладывали все: болтали о детях, о работе, делились страхами перед демоном. Я кивал и внимательно слушал, хотя под черепом зудело все сильнее. Наступало время красоты. Последним в мой кабинет вошел молодой садовник, подстригавший кусты тилибара в парке. Его болтовня оказалась интересной. Паренек слышал, что я побывал в провинции, и ему хотелось похвастаться, что и он кое-что знает.

– Меня послали в чащу на границе провинции. Примерно через месяц как вернулась экспедиция Создателя, а вас несправедливо осудили, – рассказывал он.

– Интересно, – заметил я.

– Создателю нужны были образцы растений, трав и деревьев – много-много. Пришлось потрудиться, – продолжал парень.

– И что вы с ними сделали? – поторопил я.