Отличный парень

Она пожимает плечами. «Возможно, что это случится совсем не скоро. Стив. Нет, он не душевнобольной. У него только расстроенная нервная система. Половина десятого. Если бы у меня был отец, настоящий отец… Я не просила бы у него ничего, кроме понимания. Я сирота при живом отце. Я презираю его, и это причиняет мне боль. Порой мне кажется, что моим отцом был дед. Между нами оказалось лишнее поколение. Отец… Шантажист, который даже не хочет рисковать, как делают нормальные шантажисты. Куда там! Он вызывает людей в свой кабинет и заставляет их подписать бумаги. Против собственной дочери. Это ли не коварство? Жалкий тип, который живет в тайном и постоянном страхе совершить ошибку. Слабак, который не может больше спросить совета у своего отца; и не советуется с окружающими его сотрудниками из боязни показать свое невежество».

Анук предполагает, что бракоразводный процесс продлится не один год, если только Роберт не захочет пойти ей навстречу. Однако Роберт вряд ли на это пойдет. Он рассчитывает оставить свою работу, чтобы перейти в контору отца. Разве Роберт осмелится выступить против воли своего тестя, от которого зависит его служебная карьера? Они оба загнаны в угол и находятся в руках тирана. Он еще помучает их. В этом сила власть предержащих.

Анук садится на чемодан. Уже без четверти одиннадцать. Очевидно, что этот жалкий тип придет в ярость. Если бы он не устроил этот фиктивный брак с Робертом, его несовершеннолетняя дочь до сих пор оставалась бы в его власти. С каким удовольствием он поставил бы на ноги всю полицию, чтобы разыскать свою непокорную дочь. «Нет худа без добра, — думает Анук. — Благодаря ему меня теперь не вышлют из страны. Я ушла от мужа. Из-за американца. Однажды мы поженимся».

Если Роберт окажется заинтересованной стороной, если он не подаст на развод, бракоразводный процесс растянется на долгие годы… Если Роберту вздумается играть роль несчастного брошенного мужа, который хочет сколько угодно ждать возвращения своей жены? Все зависит от того, как поведет себя Роберт. «Если он законченный негодяй, — думает Анук, — то примется утешать моего отца, вытирать слезы Мокрой Курице; он окончательно войдет к ним в доверие и станет для них почти что сыном!» Родителям это будет только на руку, они убедятся в том, что Анук может поставить крест на своем будущем.

Роберт может превратиться для жалкого отца и Мокрой курицы в некоего приемного сына. Если же ему хватит ума — а он вовсе не дурак, — то он сможет вначале завоевать симпатию Мокрой Курицы, а потом и доверие жалкого отца, который уже совершил немало ошибок при издании книг по искусству для широкого потребителя; тираж расходится из рук вон плохо. Отцу и в голову не приходит, что «товар» — как он называет художественную продукцию, — прежде чем продавать, надо продвигать на рынок. Он боится делать какие бы то ни было капиталовложения, неделями не отправляет книги в печать и не занимается рекламой. Роберт ему нужен. Хотя бы для продвижения товара. Отец будет унижен — его дочь удерет с американцем! И никакой Бог не поможет ему! Пусть неудачник плачет…

Если бы Анук выкинула подобный номер с коммунистом, то отец потирал бы руки со словами: «Знать ее больше не желаю. Никогда не произносите при мне ее имя…» В глубине души он радовался бы, что обеспечил свое будущее.

«Дорогие товарищи, моя дочь живет с вами с 1772 года, и этим все сказано… Пожалуйста, будьте снисходительны ко мне!» Но удрать с американцем! Служившего службу в отряде особого назначения… Сбежать с бывшим военным… Для него это будет настоящим ударом.

Одиннадцать часов. Анук ни в чем не была уверена, кроме как в своем чувстве к Стиву. Глубокому, всеобъемлющему, духовному и физическому, которое бывает только раз в жизни.

— Простите, мадемуазель, — произносит немолодая женщина. Она хочет спуститься по ступеням, держась за железные перила.

Сидевшая на чемодане Анук мешает ей спуститься.

Подняв свой чемодан, Анук устраивается немного дальше. Оказавшись в окружении колонн, она на секунду оглядывается назад. Ей нельзя смотреть по сторонам. Она не хочет пропустить тот момент, когда наконец появится Стив. И все-таки она смотрит назад. Она видит сверкающую ленту: Потомак. Река огибает памятник Линкольну. Здесь она выглядит совсем присмиревшей, не то что во время их вчерашней водной прогулки. Сквозь густую крону деревьев проглядывает чья-то позолоченная статуя. Золотой всадник оседлал свою золотую лошадь за спиной Линкольна. С высоты площадки мемориального комплекса Анук любуется открывающейся перед ней панорамой города. Утопающий в зелени Вашингтон с серпантином мостов через Потомак сияет в утренних лучах солнца. Картина напоминает макет в натуральную величину. Все слишком ненатурально и красиво, чтобы быть реальным. Город-мавзолей с более оживленным движением, чем на дорогом кладбище.

— Вы ждете кого-то?