Отличный парень

— В таком случае я построю такой же бассейн… Перед моим домом.

— Дед, на такое строительство уйдет много времени. А ты уже не в том в возрасте. Ты можешь умереть раньше, чем построят его.

И вдруг старик признался:

— Я сколотил состояние в тридцать миллиардов, но не научился плавать… Я родился в очень бедной семье.

— Тебя научат… плавать…

— В моем возрасте…

— В твоем возрасте…

— После закрытия бассейна?

— Во время технических перерывов. Если ты хочешь продлить свою жизнь, как советует врач, надо плавать…

— В бассейне, наверное, холодная вода, — сказал он.

— Нет. Вода подогревается.

— Я слишком стар.

— У тебя напористый характер.

— Как жаль, моя девочка, что ты еще такая молодая. Мы бы с тобой в конце концов поладили… Была бы ты чуть постарше…

— Если ты хочешь прожить еще несколько лет, надо плавать.

Старик подошел, проклиная все на свете, к краю бассейна для малышей. Он скинул роскошный купальный халат. В плавках он походил на оживший скелет.

— Мсье, вы будете учиться плавать на спине, — произнес инструктор по плаванию.

— Он хочет командовать мной? — воскликнул дед.

Анук ответила:

— Подчинись хотя бы один раз в жизни!

Он вошел в воду в резиновом спасательном круге вокруг талии и надувных нарукавниках. Вначале дед присел в воде, а затем откинулся назад. Инструктор не отходил от старика ни на шаг и поддерживал его затылок в воде.

— Вдох, ноги вместе… Выдох…

— У меня никогда не было времени даже передохнуть, — сказал он Анук. — И вот теперь меня вынудили…

— Вдох… Расслабьтесь…

— Вода теплая, — произнес дед. — Ты уверена, что никто не смотрит на нас?..

— Никто не смотрит на тебя…

— Вдох, отталкивайтесь не носками, а пятками…

— Он принимает меня за балерину, — возмутился дед.

И проглотил первую порцию воды.

— Дед?

— Да.

— Вдох, ноги вместе…

— Благодаря этому бассейну…

— Ноги врозь, дышите…

— Все дети Довиля и прилегающих окрестностей умеют плавать…

— Ну и что?

— Музей… Благодаря тебе они смогли бы также познакомиться с живописью…

По случаю своего первого заплыва в бассейне дед привез Мейзи и Дейзи. Стоя на краю бассейна, Дейзи махала ему на прощание рукой. Через пятьдесят метров на другом конце бассейна его уже встречала Мейзи. Надо сказать, что близняшки в бикини произвели в бассейне настоящую сенсацию.

Старику понравилось плавать в бассейне, используя красоток как сигнальные вехи.

Однажды дед подозвал Анук:

— Мне надо кое-что сказать тебе…

— Да, дед.

— Во-первых. Если тебе и удалось согнуть меня в бараний рог, то это вовсе не означает, что я забыл твою проделку с катафалком. Я такой же злопамятный, как обезьяна.

— Да, дед.

— Во-вторых. Надо поблагодарить директора бассейна за то, что меня научили плавать.

— Так иди, поблагодари.

— Нет, не могу. Я никогда никого еще не благодарил.

— Дед, мужайся, твой час пробил.

Прошло несколько недель. И вот, вылезая из воды, он обращается к своему инструктору по плаванию:

— Мсье…

— Да…

— Спасибо.

— Не за что.

— Да.

— Прошу вас.

— Послушайте…

— Да.

— Я — очень богатый человек.

— Мсье, я не хочу ничего знать. Вы плаваете — и это все, что интересует меня.

— Я хотел сказать, — произнес старик, — что без вас и без воды я никогда бы не узнал, что такое свобода. Для меня свобода — это умение плавать…

— Позови мне нотариуса. Что ты хочешь, чтобы я передал в дар Довилю?

— Одиннадцать картин Будена, две Вермеера[4], два или три автопортрета Ван Гога из тех, что у тебя есть в запасниках…

— У меня их всего семь…

— Ты можешь отдать три из них.

— Хорошо. И что еще?

— …Добавим еще полотна Клуэ[5], Мане, Моне, Берта Моризо[6]… Твоего Рембрандта… Того, что висит у тебя в кабинете… В Париже.

— Выставлять в музее картины Будена, — возмутился старик, — все равно что исповедываться глухому священнику. Представь себе человека, который кричит на всю церковь о своих грехах: «Святой отец, я согрешил, я сделал то-то и то-то столько-то раз». — «Хорошо, сын мой, продолжайте, сын мой…» Нельзя выставлять Будена на потеху непросвещенной публике.

— Дед, в твой музей будет ходить только просвещенная публика!

Он повернул к ней бледное как полотно лицо:

— И это будут те же люди, которых до сих пор трясет от злости при одном лишь упоминании имени Тулуз-Лотрека… Почтенные матроны разглядывают его картины со словами: «Ах, какой разврат!» Ты считаешь, что есть смысл показывать картины таким людям? Нет. Оставь меня в покое со своим музеем!

— Дед, как ты можешь быть таким несправедливым?

— У меня есть право на это. Я заработал его своим горбом.

— Дед, ты и в самом деле настоящий реакционер.

— Нет, просто я богатый человек.

— Дед, ты не боишься революции?

— Что касается всяких там революций…

Старик сделал презрительный жест.

— В семнадцать лет каждый мечтает совершить революцию и перевернуть весь мир. Революция — это кризис роста, это короткий спазм… Резкий скачок давления.

— В России этот скачок длится уже больше пятидесяти лет, — произнесла она с металлическими нотками в голосе. Затем она добавила:

— И все же подумай о музее в Довиле. Почему бы не обессмертить свое имя?