Отличный парень

Какой смысл пререкаться с американцем, стоя посреди тихой улочки, пронизанной последними лучами заходящего солнца? К чему все это?

Она уже улыбается.

— Я сделаю усилие над собой…

— Пошли…

Она идет к широким воротам. Вслед за ней спешат наперегонки все известные литературные персонажи: Эмма, Анна, Скарлетт и даже чахоточная героиня Дюма, за которой ветер гонит по улице ворох бумажных носовых платков. Сафо тоже не отстает от этой компании. Старая карга подметает улицу. К ним присоединяются и другие знаменитости — Джюльетта, Дездемона и даже Офелия. «Каждая из них обладала даром любить, — размышляет Анук. — Они умели любить, в то время как я в самый неподходящий момент начинаю высмеивать всех и вся. У меня извращенное представление об уважении к людям».

Ворота со скрипом распахиваются. Застойный запах замкнутого пространства. В глубине небольшого зеленого дворика виднеется дом. Слабый луч заходящего солнца раскрашивает сад цветом охры. По стенам дома вьются какие-то крупные цветущие растения. В пышной зелени, возможно, прячутся таинственные ленивые птицы и затаились мелкие бесы.

— Душно, — произносит Анук. — Настоящая зеленая тюрьма.

В этом царстве буйной растительности только современная садовая мебель указывает на человеческое присутствие.

— Проходите…

Под стрельчатой аркой она видит дверь, ведущую в дом.

Анук входит в просторную комнату, обставленную дешевой мебелью. Ей достаточно одного беглого взгляда, чтобы оглядеться по сторонам. Широкий диван, кресла, низкий столик. Комнатные цветы. Окно выходит на улицу, освещенную последними лучами заходящего солнца.

— Садитесь, — говорит Стив.

Он выходит из гостиной.

Анук смотрит на часы. Уже шесть вечера.

Стив возвращается вместе с невысокой седой женщиной.

Анук встает с кресла и произносит:

— Здравствуйте, мадам.

— Здравствуйте, — отвечает пожилая женщина.

Она протягивает Анук вялую ладонь.

— Надеюсь, я не нарушила ваш покой, — говорит Анук.

Взглядом она зовет Стива на помощь: «Где Фред и что надо говорить?»

— Нет, вы ничуть не побеспокоили меня… Хотите что-нибудь выпить?

— Да, — отвечает Анук.

И, словно школьник, докладывающий учителю о положительных результатах лабораторного опыта, Стив добавляет: «Француженка всегда хочет пить».

Хозяйка дома идет к обеденному уголку, где стоит круглый стол и несколько стульев. Где-то поблизости должна располагаться и кухня. Она возвращается с подносом в руках.

Щелк. Крышка с бутылки падает на поднос. Они смотрят, как темная жидкость заполняет стакан. Неужели Анук проделала путь в две тысячи километров, чтобы наблюдать за этой простой процедурой?

— Фред? — спрашивает она.

— Я только что поговорил с ним, — произносит Стив. — Он не выйдет к нам. Не хочет.

Женщина угощает Анук разложенным на тарелке сухим печеньем:

— Хотите?

— Нет, — произносит Анук. В ее голосе слышится разочарование. — Нет, спасибо.

— Я поднимусь на второй этаж, — обращается Стив к пожилой даме.

Женщина, не отрываясь, смотрит на поднос. Она едва кивает головой.

Не успел Стив выйти из комнаты, как Анук поспешно говорит:

— Я здесь вовсе не из-за праздного любопытства, а по зову сердца…

Женщина внимательно смотрит на нее.

— Стив мне рассказал о вашем сыне…

Пожилая дама опускает руки на колени.

— Я познакомилась со Стивом в бассейне нашей гостиницы в Вашингтоне.

«Нашей». Надо сказать ей о существовании мужа. Внимание. Нельзя шокировать.

— Я — замужем.

Пауза.

— Мой муж — француз.

Какая глупость! Конечно, француз. Не зулус и не американец.

— Я — француженка.

Хуже не придумать! Анук тонет в вязкой тишине. Здесь нет даже настенных часов. Как хорошо было бы услышать их спасительное тик-так. Притаившиеся в густой зелени бесы играют с ней в прятки.

— Мне нравится Америка.

Женщина улыбается. Улыбка только слегка касается ее губ, а взгляд за дымчатыми стеклами очков остается суровым и печальным.

— Когда он говорил мне о Фреде…

«Осторожно. Нервная депрессия», — сказал Стив. «От этого вылечиваются. Еще рано надевать на шею героя лавровый венок…»

— Мы, молодые французы…

«От имени кого ты выступаешь? Мы? Это кто? Никто тебя не уполномочивал. Ты не входишь ни в одну группировку. “Мы”! Кто это? “Мы” — спасение, счастье, единая команда, единые политические взгляды и убеждения и в то же время — это еще и принадлежность, зависимость и управляемость. Никогда не говори “мы”. Множественное число — это для других… Только “я”…»

— Зачем вы приехали? — спрашивает женщина.

У нее низкий приятный голос.

— Трудно сказать. Я и сама толком не знаю. Ваш сын стал жертвой эпохи… Нашей. Я ненавижу войну. Я — пацифистка. Услышав про вашего сына, я испытала к нему большую…

Пауза.

— …симпатию. Как француженка, я хотела сказать пострадавшему на войне американцу, что он не одинок в этой жизни.