Отличный шанс

ШАРОН КРИЧ

ОТЛИЧНЫЙ ШАНС

Москва

РОСМЭН

2004

УДК 821.111(73)-93

ББК 84(7Сое)

К82

Sharon Creech

BLOOMABILITY

Перевод с английского

Н. Жарова

Copyright (C) Sharon Creech 1998

Оформление обложки

А. Никулина, Л.Зайцева

Иллюстрация

И. Гавриловой

Все права на книгу на русском языке принадлежат издательству “РОСМЭН”. Ничто

из нее не может быть перепечатано, заложено в компьютерную память

или скопировано в любой форме - электронной, механической, фотокопии,

магнитофонной записи или какой-то другой - без письменного разрешения

владельца.

Наш адрес в Интернете: www.rosman.ru

ISBN 5-353-01610-6

(C) ООО “Издательство “РОСМЭН-ПРЕСС”, 2004

Весь я словно прозрачное око.

Ралф Уолдо Эмерсон, “Природа”

1. Первая жизнь

В моей первой жизни у меня были мама и старшие брат и сестра. Крик и Стелла, и иногда был отец, когда не скитался в поисках заработка. Он работал водителем грузовика, а также, в разное время, механиком, маляром, сборщиком фруктов и хлопка. Отец называл себя Джек-на-все-руки-мастер (его на самом деле зовут Джек), однако иногда для его рук совсем не находилось занятия в том городе, где мы оседали в очередной раз, поэтому он снова отправлялся на поиски работы неведомо куда. Мама начинала паковать вещи, и вся семья ждала его телефонного звонка, означавшего, что настало время и нам трогаться в путь.

Отец всегда говорил что-нибудь вроде: “Я нашел такое классное место - приезжайте, сами увидите!”

С каждым новым переездом количество коробок с багажом уменьшалось, а не увеличивалось. Мама обычно говорила: “Тебе на самом деле нужны все эти вещи, Динни? Ведь они всего лишь вещи! Оставь их”.

К тому времени, как мне исполнилось двенадцать, мы, следуя за отцом, успели пожить в Кентукки, Виргинии, Северной Каролине, Теннесси, Огайо, Индиане, Висконсине, Оклахоме, Орегоне, Техасе, Калифорнии и Нью-Мексико. Все принадлежавшие мне вещи помещались в одну коробку. Иногда мы поселялись в центре большого шумного города, но чаще всего папа находил для нас покосившийся домик на заброшенной дороге возле какого-нибудь захолустного городка.

Моя мама выросла в большом городе, а отец - в деревне. Мне всегда казалось, что мама по-прежнему помнила себя городской девочкой, но старательно пыталась забыть об этом. Однако в тех редких случаях, когда мы жили в больших городах, она вела себя так, словно это был ее дом, ее настоящий дом, постоянное место жительства. Ей сразу находилась работа в каком-нибудь офисе или дизайнерской студии, а не в закусочной. Она без труда ориентировалась в автобусных маршрутах, чувствовала себя в уличной толчее как рыба в воде, не пугалась пронзительных автомобильных гудков, воя сирен и оглушительного грохота отбойных молотков.

Отца же городской шум сводил с ума. “Я знаю, что здесь есть работа, - говорил он. - Но посмотрите, сколько народа и машин, того и гляди лишишься жизни, стоит только выйти на улицу. В таком месте нельзя растить детей”.

Мама становилась очень задумчивой всякий раз, когда отец произносил что-либо подобное, и вскоре он уже пускался в путь - туда, где, как ему казалось, жить лучше, а мы снова начинали упаковывать вещи. По мнению моей сестры Стеллы, папа специально перетаскивал нас с места на место, чтобы мы окончательно исчезли из поля зрения маминых родственников. Он не доверял никому из ее братьев и сестер, ни ее родителям. Отец полагал, что они слишком важничали, смотрели на нас свысока и хотели уговорить маму вернуться обратно в Нью-Йорк, ее родной город.

Однажды, когда мне было семь или восемь лет, мы жили в штате Висконсин… Или нет, наверное, это была Оклахома, а может, Арканзас. Впрочем, я совсем позабыла Арканзас, мы жили там, кажется, месяцев шесть, не больше. Ну так вот, однажды я пришла домой из школы и увидела очень худую женщину, сидевшую на кухне. Ее седые волосы были стянуты в тугой пучок на затылке. Не успела я снять пальто, как женщина бросилась ко мне и обняла, обдав ароматной волной дорогих духов. Она назвала меня carissima* и сладкий котенок.

______________

* Дорогая (итал.). (Здесь и далее примеч. пер.)

- Нет, не котенок, - сказала я и выскользнула во двор через боковую дверь.

Крик бросал баскетбольный мяч в воображаемое кольцо.

- Там какая-то леди, - сказала я ему.

Крик прицелился и бросил мяч. Тот, описав красивую дугу, попал в угол гаража и отскочил в сторону.

- Дура, - сказал Крик, - это не леди. Это бабушка Фиорелли.

В тот вечер дома разгорелся большой спор. Я уже лежала в постели, которая находилась за ширмой, отгораживающей комнату от кухни. Папы не было; едва он увидел нашу бабушку-леди, как немедля бросился за дверь, даже не поздоровавшись. На кухне оставались мама и бабушка.

Мама говорила о том, какой папа находчивый и изобретательный, все умеет делать, какая у нас богатая жизнь. Стелла, лежавшая на соседней кровати, сказала:

- Наша мама идеалистка!

С кухни донесся голос бабушки:

- Богатая?! Ты называешь эту жизнь богатой?

Мама не сдавалась:

- Деньги еще не все, мам.

- Зачем ты позволила ему назвать мальчика Крик? Что это за имя такое! Звучит, словно ребенка растили и воспитывали в хлеву!