Отложенная казнь

– Кирилл все же таким язвительным не был, – заметил Макс. – Знаешь же, что вообще не продвигается. Чистяков в коме. Но поначалу, правда, бредил: о команде зачистить квадрат, об огневой поддержке. А потом сразу об орудии справедливости или еще о чем-то таком.

– А может, ему именно так мозги и запудрили? – поделился Серега догадкой. – Ну, заставили вспомнить войну, а потом убедили, что эти женщины тоже к этому причастны, что они – враги.

– Скорее всего, – поддержал его Карл. – И кололи наркотики, чтобы держать в повиновении.

– Кстати. – Макс нашел что-то в своем смартфоне. – Тут есть заключение по Чистякову. И похоже, уколы ему реально колол другой. То есть наш маньяк не сам наркоту принимал.

Павел Семенович окинул свою команду затравленным взглядом, потом с упреком уставился на того, кто был когда-то Кириллом.

– Зараза ты, Карл, – от души высказался он. – Все-таки придется и нам теперь этого твоего Энрика искать. Как я этих парных маньяков не люблю…

Начальник отдела обреченно махнул рукой.

– Ладно, – тон его стал приказным. – Чего теперь стоим? Если Джако кто-то вкатил тот же наркотик, значит, надо понять кто. Макс, вызывай Славку и опрашивайте персонал. Серега едет изучать любезно переданные нам… как бы тебя обозвать-то, Карл?

– Свидетель? – предложил он.

– Ага, – недовольно буркнул начальник. – Ты еще в отделе числишься. Ладно, будешь сотрудником, но на больничном. Так вот, Серега изучает переданные ему тобой улики, а ты идешь к своей Май в больничку. Типа восстанавливать здоровье, но не свое, а Джако. И будь добр, сообщи, как только он придет в себя.

– По прогнозам, это случится дня через три, – нагло соврал Карл. – Я сразу позвоню.

Павел Семенович подозрительно сощурился, но все же промолчал, только в очередной раз махнул рукой и отправился к своему автомобилю. Серега тоже попрощался за руку, прежде чем уйти.

– Карл. – Макс смотрел на приятеля с азартным любопытством.

– Что-то еще? Рассказ про Париж и чуму? Освобождение Польши в 1945-м? Начало Первой мировой? Инквизиция в Италии или Германии? – с показной усталостью осведомился человек из прошлого.

– Боже упаси, – оперативник усмехнулся. – Это лучше под пиво. Я просто хотел узнать, как этот твой Мон смог сразу определить, что Ваньку нашего травили тем же, чем и Чистякова?

– По вкусу, – буркнул Карл.

– Вкусу чего? – ошарашенно переспросил Макс.

– Его крови, – пояснил бывший коллега и спокойно пошел прочь…

Глава 8

1

Джако не смог бы объяснить то состояние, в каком он пребывал. Это было просто ничто – липкое, серое, без запахов и звуков, но муторное и давящее, пронизывающе тоскливое. Он не знал, сколько пробыл в этом состоянии, но ему казалось – бесконечно долго и мучительно.

Джако продирался сквозь это ничто, причем – в никуда, потому что всему этому не было конца. Но он боролся, брел, полз, лишая себя последних сил, способности двигаться и даже дышать. Но вдруг каким-то чудом он вывалился в реальность. Осознание освобождения пришло не сразу, будто он упал со скалы и его мозг в первые секунды запаниковал. Джако задергался на кровати, жадно вдыхая воздух и стремясь убежать прочь от незнакомого, еще не опознанного нового, а заодно и от своего кошмара.

Но чья-то рука четко и крепко зафиксировала его на месте, просто придавив к постели. Джако попытался вцепиться в эту руку, скинуть, освободиться…

– Тихо, – произнес знакомый спокойный, но в то же время властный голос.

Джако узнал его, и это принесло чувство облегчения и успокоение.

– Мон… – свой собственный голос показался ему глухим и скрипучим.

– Лежи спокойно, я дам тебе воды. – Тон Мона казался безэмоциональным.

Брат Карла кивнул, соглашаясь. Мозг его почти успокоился, паника отступала. Он жив. Он вернулся. Но вместе с тем вернулись боль в руке и тяжесть в голове. А заодно и воспоминания: где и как он заработал пулю и удар табуретом. Вернулись бессильная злость, обида и понимание последствий собственных действий.

Но Мону до эмоций Джако не было дела. Он просто протянул земляку стакан.

– Сам справишься? – без особого интереса осведомился охотник.

Джако кивнул. Он оперся на здоровую руку, чтобы подняться на подушках, и только потом забрал у приятеля стакан. Рука неприятно тряслась, но не стоило обращать на это внимание. Джако жадно выпил воду и отдал стакан. Пока Мон переставлял посуду на столик, его пациент судорожно осматривался.

Джако помнил больничную палату, куда его поместили после стычки с Карлом. Там практически не имелось мебели, все было казенно-бездушным и будто выцветшим. Сейчас он находился в комнате, где стены были выкрашены в довольно жизнерадостный цвет. В окно, задрапированное легкими шторами и тюлем, падали серые предрассветные лучи. Кроме кровати в комнате были аккуратный шкаф-купе, небольшой столик рядом с изголовьем, кресла и журнальный столик, стоящие у противоположной стены. Правда, одно из кресел Мон придвинул ближе, чтобы находиться рядом с их пациентом. Или пленником.

– Где я? – спросил Джако и обрадовался, что его голос стал прежним. Сухость в горле прошла, как и спазм.