Отложенная жизнь

– Барыне в ее положении сейчас надо хорошо питаться, – разговорился Архипыч, накрывая на стол. – А то она у тебя худовастая. Як у нас гуторят, тоща як дробина, аж страшно, три пуда вместе с туфлями, не боле. Как рожать то будет! А каша нынче вкусная, наваристая. Мой Ванька свой котелок бегом съел, только за ушами трещало.

Архипыч снял с вешалки плечики и обратился к Сергею:

– Позвольте ваш китель на тремпеля повесить, а то помнете или, не дай Бог, замазюкайте.

Сергей снял китель и передал его Архипычу.

– Как это у вас говорят, бон аппетита, че ли, – как-то ласково, почти по-отечески Архипыч пожелал Татьяне с Сергеем хорошо отобедать и тут же растворился за дверью.

Татьяна с Сергеем переглянулись и невольно рассмеялись, вспомнив слова Архипыча о том, какая она худая.

Между тем, начался август, а с ним пришли дожди, которые размывали грунтовую дорогу, местами превращая ее в непроходимое вязкое болото. Лошади, тянувшие перегруженные повозки, выбивались из сил. Многие падали замертво прямо на дороге. Их там и бросали – и мертвых, и тех, кто еще чуть дышал, но уже не мог двигаться. И они лежали у обочины, скорбно взирая на людей, которые обрекли их, а в конечном итоге, быть может, и самих себя, на мучительную смерть. И очень скоро путь, по которому шла колонна, был усеян бесчисленным количеством трупов этих славных, преданных человеку, но бессловесных животных. Но это было только начало того ужаса, который ожидал впереди участников этого вынужденного путешествия.

Глава пятая Первый раз всегда страшно

Ил-62 взревел всеми своими четырьмя турбинами и устремился по взлетно-посадочной полосе. Пассажирские кресла затрясло так, будто он ехал не по гладкому бетону, а неровной стиральной доске. Сергей напрягся и вцепился руками в подлокотники. Хотя он был некрещеным, но всякий случай стал бормотать про себя что-то отдаленно напоминающее молитву о спасении: «Господи, помоги и спаси раба божьего твоего, Сергия».

Сергей впервые в жизни летел на самолете и, хотя он прекрасно понимал, что, согласно статистике, авиаперелеты являются самым безопасным видом транспорта, но все равно было страшно. Ил-62 считался лучшим на тот момент советским самолетом, но в кабинете было достаточно шумно от ревевших в хвосте турбореактивных двигателей. Колени Сергея упирались в спинку переднего кресла, и он заерзал, пытаясь расслабиться и найти для себя более удобное положение. Сидевший сзади ребенок перестал, наконец, орать, то ли от испуга, то ли от боли в ушах при взлете, но зато теперь беспрестанно барабанил по спине Сергея ногами. Он хотел было повернуться, чтобы сказать мамаше все, что думает о ней и ее чаде, но, будто почувствовав исходившие от него недобрые флюиды, ребенок вроде затих, по крайней мере, на какое-то время.

Сергей достал из кармана сосательную конфетку «Взлетную», которые стюардессы раздавали всем пассажирам перед началом полета. Они ходили по проходу с подносами в руках, на которых высилась гора этих леденцов. Вообще-то предполагалось, что каждый возьмет по одной, ну, максимум двум конфетам, но возможность бесплатного угощения, видимо, пробуждала в людях самые низменные чувства, и каждый пытался ухватить побольше. Сергей постеснялся, а теперь жалел, что взял только две. Действительно, пробка в ушах, появившаяся во время взлета, благодаря леденцу тут же рассосалась. Правда, шум от работающих двигателей стал еще сильнее.

Последние дни перед отлетом прошли как во сне. Надо было не только закончить сборы, но и получить на работе последние напутствия и указания, обойти всех нужных людей в Управлении кадров и Финансовом отделе, устроить «отходную» в редакции. Устал Сергей в эти дни как собака. И эта усталость несколько смягчила страх от первого полета. К тому же в последний момент выяснилось, что Ларисе все же придется задержаться на пару месяцев в Москве, чтобы сдать выпускные экзамены в институте. Сдать их досрочно, как она ни просила, не получилось. В итоге он полетел один.

Наконец, красные табло «Пристегнуть ремни» и «Не курить» погасли. Сергей, – да и не он один – тут же достал из кармана пачку сигарет, вынул из нее одну, прикурил от спички и глубоко, с огромным удовольствием, затянулся. «Вроде, пронесло. Пять минут, полет нормальный», – подумал он про себя. Будучи глубоко испорченным, далеким от точных наук гуманитарием, он считал, что самой опасной частью полета являются взлет и посадка, что, впрочем, было недалеко от истины. Дальше вроде как попроще – ну, летит он себе по прямой и летит. Главное, чтобы двигатели не подвели и крылья не отвалились.

Размышления Сергея прервал голос стюардессы, разносившей еду.

– Что желаете курицу или рыбу? – заученно спросила она. Ничего другого на борту и не предлагали, а от уже летавших товарищей Сергей знал, что и то, и другое было страшной гадостью. Из двух зол выбирают наименьшее.

– Давайте курицу, – сказал он без промедления.

Ответ девушки в униформе сразил его наповал:

– А курицы больше нет. Осталась только рыба.

– Тогда что вы предлагаете курицу? – удивился он.